Журнал «Вокруг Света» №10 за 1994 год
Шрифт:
По дуге мыса Ла-Морн растянулся одноэтажный отель «Парадайз» (что, между прочим, по-английски означает «Рай»). По утрам белотелые европейцы прямо из дверей своих номеров ступают босой ногой на чистейший песок пляжа, с опаской взирая на совсем не жаркое зимнее солнце, и погружаются в теплую воду. Целыми днями по лагуне носятся мощные катера с лыжниками в красных спасательных поясах, качаются пестрые треугольники виндсерфингов, неторопливо передвигаются водные велосипеды, а у берега раздаются шлепки по мячу игроков в водное поло. От причала отваливают лодки и катера. Одни оборудованы прозрачным дном, через которое пассажиры разглядывают коралловые сады, похожие на остатки какой-то загадочной цивилизации. На других установлены приспособления для глубоководной ловли рыбы. На толстой леске летит за корму пестрая мормышка, изображающая креветку, — кто знает,
Вечерами водная феерия затихает, постояльцы расходятся по трем ресторанам, а после ужина гуляют под незнакомым звездным небом Южного полушария или собираются на концертной площадке, где играет оркестр, устраиваются танцы и представления. Больше всего зрителей приходит на фольклорное представление, в основе его — сега, темпераментный танец, происхождение которого теряется в веках. Когда-то пляски под мерные удары барабана были единственным развлечением африканских рабов, завозимых сюда голландцами, а потом французами для работы на плантациях сахарного тростника. Настоящая сега и теперь танцуется только в сопровождении ударных инструментов, задающих танцорам быстрый ритм. Не прекращающийся ни на секунду бой барабанов и бубнов, постоянно меняющиеся фигуры танца, калейдоскоп одежд зачаровывают зрителя. В мелькании обнаженных мускулистых торсов мужчин, изображающих настойчивых поклонников, в волнообразных движениях женских тел, кокетливых поворотах головок и откровенно зазывных взглядах читается что-то языческое, древнее — уходящее в далекую пору зари человечества...
Эхо былых походов
Рыбалка в «Парадайзе», как и плавание на шхуне или яхте, — не более чем аттракцион, платное развлечение для туристов. У маврикийцев же с океаном связана вся жизнь и вся история.
Когда морские дороги были единственным путем, связывавшим между собой континенты, Англия и Франция долгое время боролись за владение Маврикием, приобретшим важное стратегическое значение «ключа к Индийскому океану». История Маврикия (при французах, кстати, он носил название Иль-де-Франс) изобилует приключенческими сюжетами, морскими сражениями, захватом и потоплением судов, штурмами крепостей, пленениями, выкупами, романтичной любовью, благородством и низостью. На ее страницах оставили след великие мореплаватели и не менее знаменитые авантюристы.
Одно время Иль-де-Франс называли гнездом корсаров, и самым известным из них был Робер Сюркуф. На Маврикии помнят, что непокорный пиратский капитан утопил захваченное у англичан золото, когда губернатор острова потребовал передать его в казну. Быть может, когда-нибудь искатели сокровищ обнаружат это место и поднимут добычу французского корсара.
Давно уже не появляются на рейде Порт-Луи фрегаты, бригантины и галеоны, но как отдаленное эхо былых сражений и походов, когда парусники бороздили океаны, существует на Маврикии самобытный промысел. В городе Кюрпипе, в неприметном на вид двухэтажном здании, находится небольшая фабрика, где делают модели парусных судов. В зале выставлены для обозрения и на продажу модели — от миниатюрной до двухметровой. Здесь можно обнаружить корабли Колумба, Магеллана, Васко да Гамы, Кука, Лаперуза, Бугенвиля, прославленный чайный клипер «Катти Сарк», мятежный «Баунти», пиратский «Конфьянс» Робера Сюркуфа и другие знаменитые парусники. Больше всего здесь французских кораблей.
— Объясняется это очень просто, — говорит управляющий Марио Мишель. — Во Франции есть музей, где сохраняются чертежи парусных судов. С помощью французского посольства мы получили копии этих чертежей и теперь делаем по ним модели.
С разрешения управляющего я обошел всю фабричку, расположенную в пяти тесноватых помещениях. Работает здесь всего двадцать человек. Одни вырезают, вытачивают, шлифуют детали из тикового дерева, другие изготавливают оснастку, склеивают парусное вооружение, третьи собирают и красят готовые модели.
— Раньше мы делали просто сувениры из цельного куска дерева, не особенно заботясь о точном соответствии оригиналу, — продолжает Марио. — Теперь же каждая деталь изготавливается отдельно, строго в масштабе. Так что наши модели представляют собой точные копии исторических судов.
Маленький
По пути в заповедник Шамарель, с его цветными песками, мы миновали небольшое горное селение того же названия. Это селение — своего рода историческая достопримечательность. Здесь, в верховьях Черной речки, компактно проживают потомки рабов, завезенных на остров голландскими, а потом французскими плантаторами с Мадагаскара и из Африки. В 1835 году, когда островом владели уже англичане, рабство было отменено. Африканцы, ставшие свободными людьми, постепенно расселились по городам и весям, смешались с выходцами из других стран, в результате чего на Маврикии появились креолы, — разумеется, никакого отношения к креолам Латинской Америки не имеющие.
А из Шамарели африканцы не захотели или не смогли уехать. Они остались на обжитом месте, и теперь их потомки, как в старину, выращивают бананы, ананасы и кофе на лоскутках плодородной земли, разбросанных по горным склонам. Они довольствуются тесными жилищами, построенными бог знает из чего, минимумом одежды да стаканом дешевого местного рома по воскресеньям. Зато над их лачугами высятся телевизионные антенны, а с высокого места можно увидеть радугу, сияющую над белыми струями огромного водопада...
На далеком островке, откуда два часа лета до ближайшего материка, сотни лет мирно сосуществуют представители трех человеческих рас. Вряд ли найдется на земле другое место со столь пестрым, в этническом плане, населением, если учесть, что площадь Маврикия — всего-то две тысячи квадратных километров, две Москвы. Корни этого феномена, надо искать, конечно же, в истории.
— Отменив рабство и вознамерившись расширить сахарное производство, англичане вынуждены были подумать о рабочей силе. Она в избытке имелась в крупнейшем азиатском владении британской короны — Индии. И на далекий незнакомый остров пошли корабли из Бомбея, Мадраса, Калькутты, доставляя будущих рабочих сахарных плантаций. Теперь выходцы с полуострова Индостан составляют преобладающую часть населения Маврикия. Среди них есть индуисты и мусульмане.
Третья по численности национальная группа в стране, после индийцев и креолов, — китайцы. Они тоже потянулись на остров еще в прошлом веке в поисках заработков и выгодной торговли. Прибавьте сюда немногочисленное, но деятельное сообщество натурализовавшихся на Маврикии европейцев — и вы получите в общих чертах портрет народа этой страны.
Особенно круто замешан этнический коктейль в столице. Совершив часовую пешую прогулку по улицам Порт-Луи, можно осмотреть католический собор святого Людовика, мечеть Джумаа, индуистский храм, англиканскую церковь святого Джеймса и китайскую пагоду. Однако есть одно место, где приверженцы разных религий и убежденные атеисты сходятся вместе и не чувствуют никаких различий между собой. Это Центральный рынок, поскольку здесь все чтят только одного бога — бога торговли.
Чем ближе подходишь к рынку, тем оживленнее улицы, застроенные двухэтажными домами в колониальном стиле, больше лоточников, торгующих с тележек или прямо из коробок, назойливее разносчики, предлагающие простакам-иностранцам блескучую дребедень.
Толпа находится в беспрестанном движении, поминутно меняет свой облик. Взгляд невольно останавливается на наиболее ярких типажах, определяющих физиономию столичной улицы. Вот трое стариков-китайцев с пергаментными лицами степенно покуривают у мелочной лавки с претенциозным названием «Супермаркет «Париж», повторенной иероглифами; мускулистый парень в кожаной безрукавке, надетой на голое тело, со спутанными белесыми волосами, перехваченными красной ленточкой, обнимает за талию свою подругу, облаченную в вылинявшую майку с надписью «Университет штата Висконсин»; две замужние индианки в малиновых сари шествуют с полными кошелками домой; иссохшая старуха, мотая седой головой и что-то бормоча, предлагает пакетики с травами — по всей видимости, приворотными; юркие маленькие тамильцы волокут на головах корзины с грузом; креолка в обтягивающей тело кофточке и коротенькой юбочке танцующей походкой пересекает улицу, а официант, скучающий у дверей кафе, приветствует ее, соединив в виде буквы «о» указательный и большой пальцы: «О"кей, девочка, ты в порядке!» Лица всех оттенков от белого до желтого, смугло-оливкового до графитового, одежды всех цветов и фасонов, фигуры всех степеней стройности и роста... — таков рыночный квартал Порт-Луи.