Журнал «Вокруг Света» №10 за 2003 год
Шрифт:
Конечно, стремление провозгласить себя выше остальных, как правило, проистекает из комплекса неполноценности. Англичанам не нужны теории, обосновывающие их исключительность, они именно так себя и ощущают. Немцы же до сих пор в этом не уверены. Так же как и когда-то, во времена покорения Римской империи, далеко превосходившей их, варваров, по уровню развития цивилизации. Присвоив себе имя, именуясь Священной Римской империей германского народа, они так и не изжили комплекс неполноценности перед побежденным народом. Немецкий композитор Рихард Вагнер в своем эссе с характерным названием «Что есть немец» отмечал: «Немецкие поэзия, музыка, философия ныне высоко ценимы народами всего мира; однако в своей тоске по „немецкой славе“ немец обычно не в состоянии
При всех своих непростых свойствах характера немцы просты и приятны в общении, в них нет английской гордыни, французской заносчивости, итальянского самолюбования. Разговор с ними приятен и непринужден, с ними можно говорить обо всем, а не только о них самих, как это нередко бывает с другими народами. Если речь идет о неофициальной обстановке, удовольствие от общения вам гарантировано. Вообще, немец на уровне личного общения сильно отличается от немцев как национального объединения и исторической общности. Гете, которого трудно обвинить в предвзятом отношении к своему народу, заметил как-то, что «немец в отдельности великолепен, но в целом – скверный». Личное и общественное для немца – вещи разного порядка, причем последнее всегда важнее первого.
Патриотизм немца выражается не в любви к своему государству или народу, а прежде всего к правительству, которое устанавливает законы, следит за порядком, дает смысл существования. Косвенным доказательством этого положения является тот факт, что немцы исторически, как правило, прекрасно уживались на службе у других правительств, и не только русского, верой и правдой служа своим новым правителям. Они становились идеальными солдатами: четкими, аккуратными, храбрыми и преданными.
Сегодня стало модным писать о сходстве систем Германии и Советского Союза в военное время: и в той, и в другой стране, мол, тоталитаризм, лагеря, подавление личности в угоду государственному, диктаторы, и те, и другие убивали и на войне, и вне ее – словом, очень «похожие» ситуации. И все-таки разница, хотим мы этого или нет, безусловно, была, и она прежде всего в людях, в их характерах.
Сегодня существует интересный парадокс: хорошее отношение к русским среди бывших немецких военнопленных и их родственников. Старая хозяйка в маленьком магазинчике в Геттингене не помнила себя от радости и умиления, узнав, что к ней заглянули русские: «Мой муж провел пять лет в ваших лагерях, он очень любил русских!» Она долго брела по улице, показывая дорогу своим несколько смущенным гостям, для которых понятие «лагерь» мало ассоциировалось с хорошим отношением. И это отнюдь не единичный случай.
Интересно, что сегодня именно старшее и в некоторой степени среднее поколение немцев хранят память о войне, об ужасах фашизма, страдают от так называемого «чувства вины» перед народами, пострадавшими в войне. Немолодая немка на международной конференции, сидя за столиком в окружении русских, поляков, французов и прочей смешанной компании, вдруг залилась слезами со словами: «Мы так виноваты перед вами». По ее годам она сама, конечно, быть участницей войны не могла, но столь сильно ощущение единства для немца в коллективной ответственности, в том числе и за своих предков.
В настоящее время в Германии прослеживается тенденция к увеличению пар, живущих вместе в гражданском браке. С 1992 по 2003 год число «незарегистрированных супругов» увеличилось с 1,5 млн. до 2,2 млн. Хотя согласно всем социологическим исследованиям немцы ставят желание иметь семью на первое место.
В отличие, например, от итальянцев у немцев отсутствует то, что принято называть чувством прекрасного – эстетизм, а красота чаще всего подменяется чистотой. В Италии дома красивые, здесь мастерство интерьеров доведено до совершенства, в Англии – уютные, а в Германии – чистые (самое смешное в распространенной
Великий немецкий философ И. Кант оставил подробное описание разных народов. Про немцев он написал меньше, чем про других, отметив, что природная скромность не позволяет ему хвалить самого себя. В числе прочих достоинств он отмечал способность немца легче других народов подчиняться правительству, под властью которого он живет. Немец, писал Кант, «не умствует относительно уже установленного порядка, как и не пытается придумать новый. Легко переселяется, нет страстной привязанности к родине, но в чужих краях объединяется в небольшой народ, выгодно отличающийся от переселенцев других народов прилежанием, чистоплотностью и бережливостью».
К числу важнейших немецких недостатков Кант относил любовь к титулам. Большое число маленьких немецких государств позволяло иметь много королевских дворов (кто в детстве, читая историю, не удивлялся обилию немецких принцесс, которые становились женами практически каждого уважающего себя монарха). Стремление к педантичной классификации себя и других граждан, важное значение, придаваемое соблюдению субординации, ставило титулы выше многих других вещей, например богатства. С объединением Германии титулованных особ стало слишком много, более того, согласно законодательству, титул передавался не только супруге и детям, но и сохранялся в случае развода и вступления в новый брак, соответственно распространяясь уже на новую семью. Все это неизбежно привело к полной девальвации дворянских титулов в Германии. Если в Англии до сих пор с тайным восхищением взирают на сэров и пэров, то в Германии аристократическая когда-то приставка «фон» теперь уже никого не впечатляет. Сегодня на смену дворянским титулам пришли академические «герр доктор», «герр профессор», которые звучат сейчас не хуже, чем когда-то «барон» или «герцог». Причем, если у вас две степени, вас будут величать дважды доктором, чтобы все знали. Охота за званиями сегодня является одним из самых уважаемых развлечений в Германии.
Важный вопрос для немцев – здоровье. К числу факторов, необходимых для его поддержания, они относят охрану окружающей среды, организацию и благоустройство лечебных курортов, развитие фармакологической промышленности, хороший полноценный отдых, здоровое питание. К этой же категории факторов, необходимых для полноценного функционирования организма, относится и секс. Если англичане занимаются этим по необходимости, чтобы продолжать существование самого великого народа на Земле, французы окружают это некоей тайной и романтикой, русские делают вид, что этого вообще нет, то для немцев секс – неотъемлемая часть здорового образа жизни, как чистка зубов по утрам или вечерний душ. В 1960-е годы на черноморских курортах Болгарии среди спасателей, работавших на пляжах, была популярна следующая игра. Большие, сильные и загорелые, они ухаживали за отдыхавшими девушками и за каждую победу начисляли определенные баллы, в зависимости от национальности побежденной дамы. Самые высокие давались за советских (как тут не вспомнить «Руссо туриста, облико морале!» из «Бриллиантовой руки»), а вот за немок вычитали.
И дело не в какой-то повышенной развратности немок, а скорее в некоей физиологичности и простоте отношения к этому вопросу. Уже упоминавшийся граф Ростопчин еще в XVIII веке пытался понять истоки этого явления: «Развратность женщин весьма ощутительна, – писал он, путешествуя по Пруссии. – Быв осуждены жить в таком месте, где мужчины охотнее употребляют силу, чем нежность, дабы им понравиться, оне предпочитают иностранных своим землякам».
Простота немцев в вопросах секса не перестает удивлять иностранцев. Американский журналист, 20 лет назад живший в Германии, поражался обилию сексуальной тематики и в прессе, и на телевидении. Причем, сетовал он, все это не вызывало никаких эмоций, немцы писали о сексе так же увлеченно, но спокойно, как англичане о садоводстве.