Журнал «Вокруг Света» №11 за 1991 год
Шрифт:
— Жаль, что я разочаровала тебя, Пабло. Если же ты пришел за деньгами...
— Я сказал, что нет. Нет. Но я попал в такую полосу неудач, что не могу отказаться от помощи любого, даже если это мой злейший враг. Если приходится выбирать между гордостью и спасением от голода, гордость должна уступить. На пустой желудок трудно сохранить прямой спину.
— Я поняла. Подожди здесь.
Возвратившись, Беатрис протянула ему маленький зеленый вязаный кошелек, сквозь петли которого проблескивало золото и серебро.
— Это все,
— Лучше что-то, чем ничего, — поблагодарил он ее, подкидывая кошелек на ладони. — На что ты живешь, Беатрис?
— Учу музыке, продаю вышивания, помогаю в монастыре по мелочам. Тетя Клара очень добра ко мне.
— Тетя Клара? Ну, конечно. Как же я мог забыть. Она аббатиса, не так ли?
— Мать-настоятельница монастыря Санта-Паулы.
— Мне следовало вспомнить об этом раньше. — Он сокрушенно покачал головой.— Надо заглянуть к ней. В конце концов, она сестра нашей матери.
— Не стоит тебе этого делать, — возразила Беатрис. — Она у нас строгих взглядов, и ей известно о твоих похождениях в Кордове.
— И ты думаешь...— Вот и еще один неприятный сюрприз. —Дьявол. Ну и семейка подобралась у меня.
— Да, с родственниками тебе не повезло. Пойдем, Пабло, я провожу тебя.
В мрачном настроении последовал он за Беатрис. Но остановил ее на полпути к стене.
— Зачем тебе такая скучная жизнь, Беатрис? Вышивание, уроки музыки, — он скорчил гримасу.
— Этого достаточно. Я обрела покой.
— Покой и нищету. Отвратительное сочетание. Тем более для женщины с твоей внешностью. Какой у тебя голос, какие ноги. Да за твои песни и танцы тебя осыплют золотом. Если я буду оберегать тебя, мы сможем снова поехать в Италию. Я буду там в полной безопасности, разумеется, за пределами Венецианской республики. Что ты на это скажешь?
— Значит, ты пришел за этим?
— Такая мысль только сейчас осенила меня. Пусть я умру, если не так. Мысль-то отличная. Ты не будешь этого отрицать.
— Благодарю за заботу. — Улыбка Беатрис ему не понравилась. — Но здесь у меня есть все, что нужно.— Она двинулась к калитке, и ему не осталось ничего другого, как пойти следом.
— Иди с Богом, Пабло. — Беатрис открыла дверь. — Я помолюсь за тебя. Рада, что ты на свободе. Будем надеяться, что ты опять не попадешь в темницу.
— Святая Мария! Какой толк от свободы, если нет денег. Подумай о моем предложении. Я еще зайду.
Беатрис покачала головой.
— Не стоит, Пабло. Это небезопасно. Тут тетя Клара. Иди.
Пабло шагнул вперед, кляня эгоизм сестры. А Беатрис закрыла дверь и задвинула засовы, отгородившись от Пабло и его отношения к жизни.
Глава 36. Те Деум
«От короля и королевы дону Кристобалю Колону, их адмиралу Моря-Океана и вице-королю и губернатору островов, открытых в Индии».
Конверт с такой надписью вручил Колону королевский посыльный на следующее
Сама по себе надпись на конверте указывала на более чем доброжелательное отношение к нему правителей Испании. Никогда раньше королевское письмо подданному не содержало столь теплых слов благодарности, признания неоплатного долга, в котором оказалось перед моряком государство. Ибо его фантазии обернулись реальным и огромным, бесконечно богатым миром, над которым засияла корона Испании. Но Колон знал себе цену и не раздулся от гордости, получив это письмо. Если оно и льстило его самолюбию, внешне он ничем этого не выдал. Его дела прославили его, и в глазах мира он стоял едва ли не выше королей.
Письмо не ограничивалось одними комплиментами. Их величества просили Колона поспешить в Барселону, чтобы из его уст услышать о новой империи. Ему предлагалось незамедлительно начать подготовку новой экспедиции в Индию, и казначейство, с которым он недавно спорил за каждый мараведи, на этот раз предоставляло ему неограниченный кредит. Заканчивалось письмо заверениями в ожидающем его теплом приеме и обещаниями новых титулов и почестей.
До Барселоны Колон добрался в середине апреля, и по всей Испании его чествовали как возвращающегося с победой римского императора.
Но торжества в Барселоне по размаху не знали себе равных. На подъезде к городу Колона встретила кавалькада придворных, среди которых были и самые титулованные гранды. Триумфальные арки, украшенные гобеленами балконы, грохот орудий, цветочный дождь отмечали его продвижение от городских ворот до дворца.
Их величества ожидали его в главном зале под навесом из золотой материи. Тут же собрался весь двор: гранды Испании в бархате и парче, рыцари Калатравы и Сантьяго, прелаты в лиловых сутанах, кардинал Испании, весь в алом, военачальники выстроились по обе стороны навеса. Придворные дамы встали за спиной королевы и справа от нее.
Трубачи возвестили о прибытии Колона, и придворные возбужденно загудели.
Два служителя отдернули гобелены, закрывающие ведущую в зал арку; и Колон выступил вперед, высокий, с гордо поднятой головой. Бесстрастное его лицо скрывало внутреннее волнение. Одет он был в роскошный красный камзол, отороченный собольим мехом.
На мгновение застыл на пороге, сосредоточив на себе взгляды всех, кто находился в зале.
Не отрывала от него глаз и прекрасная маркиза Мойя, стоявшая за спиной королевы. Она гордилась успехом человека, который, будь на то ее воля, принадлежал бы ей душой и телом. У Сантанхеля даже затуманился взор. Колон с блеском оправдал его надежды и ожидания. А около принца Хуана широко улыбался высокий для своих двенадцати лет юноша, Диего Колон, в последние недели купавшийся в отсветах славы своего великого отца.