Журнал "Вокруг Света" №11 за 1997 год
Шрифт:
Город, по которому я много гулял в свободное от работы время, оказался гораздо разнообразнее, чем при первой встрече. Стоит отойти от двух центральных улиц, от Храмовой площади, как углубишься в кварталы, незаметно переходящие друг в друга. Очень чистые, малолюдные, с серебрящимися горами в конце, они вроде бы и не так уж отличались друг от друга, но углубляясь в следующий, я наблюдал, как эти различия нарастали, пока их количество не переходило в качество.
Эвенюс Куортер — двухэтажные дома из великолепного кирпича разбросаны среди мягких холмов, осененных старыми деревьями, — богатый квартал в Англии, да и только. Проехавший
А чуть дальше — и дома хорошие, но чуть пожиже, и улицы прямые. Дальше — дома еще чуть послабее, одноэтажные и через две улицы выходят на шоссе. Все встречные — белые, других почти и не увидишь. Лишь раза два я встречал чернокожих — в деловых пиджаках и галстуках, вдвоем, с любезными улыбками, они, скорее всего, были мормонскими священниками. То, что город — столица Церкви Иисуса Христа, подтверждают и светлая громада Храма, и памятники, и даже над горсоветом — учреждением светским — сверкает золотая статуя ангела Морони, подсвеченная ночью прожектором.
Однако я издали находил дорогу в гостиницу по высокому шпилю с католическим крестом; для кого-то же продавался в редких местах и приличный кофе.
Как-то, идя по совсем незнакомой улице, я заметил здание восточной архитектуры. Я даже подумал, что такое мог построить себе состоятельный индус. Но с противоположного тротуара увидел прикрепленный над входом православный крест и застекленную икону Богоматери. С ориентальным обликом строения это не очень вязалось. Но уж совсем не вязалась идущая дугой по фронтону еврейская надпись: «Община Монтефиоре».
Я перешел на ту сторону. Объявления принадлежали православным: по-английски и на сербском языке, но латинскими буквами и без должных значков. Прошла, направляясь в церковь, немолодая женщина.
— Простите, — спросил я по-русски, — это чья церковь?
— Не понимаю, — отвечала дама, — папа мой хорошо знал церковнославянский, а я только английский.
Я повторил вопрос.
— Как чья? — удивилась она. — Православная. Русская, украинская, сербская, болгарская. Разницы нет, а говорим все по-английски.
— И греки сюда ходят?
— Они же тоже православные, — подтвердила женщина и махнула рукой. — У них все-таки свой храм. Они хоть и тоже говорят больше по-английски, но любят, чтобы служба была на греческом. Я здесь родилась, так всегда было.
На таблице у входа я прочитал, что здание это строили как ортодоксальную синагогу в начале века. Когда же община ослабела (то ли уехало большинство прихожан, то ли обратилось к более модернистским формам иудаизма), дом стал ветшать. Но в Юте, бережно относящейся к памятникам своей не Бог весть какой древней истории, его отреставрировали, а потом уступили разросшейся славянской православной общине.
Как и каждый небольшой город, Солт-Лэйк-Сити не узнаешь и не поймешь с первого взгляда: жизнь его куда сложнее и разнообразнее, чем кажется залетному гостю.
Я думаю, что одно из самых интересных мест, которые мне довелось увидеть в Солт-Лэйк-Сити, — Библиотека семейной истории. Ее еще называют Генеалогическим центром.
Еще в Музее я обратил внимание на то, что реализму здешних живописцев позавидовал бы сектор наглядной агитации и пропаганды Главного политического
— Пикассо у нас точно нет, — заметил он, — зато каждому понятно и доступно. А это главное.
В этот момент мы стояли перед обширным полотном. В левом его нижнем углу взрослые люди свежего вида в белых одеждах протягивали руки нестарым женщине и мужчине и детям — в центре картины, а те, принимая пожатие одной рукой, другую протягивали в правую верхнюю часть картины. Оттуда, в свою очередь, к ним тянулись люди разных возрастов.
— Связь поколений? — предположил я.
— Точно. Мы считаем, что ушедшие, живущие и будущие поколения сосуществуют. И умершие воскреснут во плоти и крови. Связь поколений между собой — не только духовная, но и физическая, крепка. Человек должен знать своих предков. Он несет ответственность не только за потомков, но и за них.
Все сказанное можно было бы принять за декларацию («Вернуться к истокам! Помнить заветы предков!»), если бы я имел дело с кем-нибудь другим, кроме Церкви Иисуса Христа Святых Последних Дней. В Церкви к генеалогии (как, впрочем, и ко всему остальному) относятся серьезно и конкретно и поставили на широкую ногу. С привлечением всех достижении науки и техники.
Америка — страна иммигрантов, корни ее жителей в Старом Свете. И мормонские миссионеры во всех — где возможно — странах мира снимают копии с церковно-приходских, общинных и муниципальных книг. Потом все данные закладывают в компьютер. Сейчас в нем заложено 2 миллиарда имен.
Меня интересовала сама работа собирателей генеалогий, тем более, что их плодами может пользоваться любой желающий, но, в отличие от членов Церкви, за плату. Правда, довольно умеренную. Из-за расхождений мормонов с другими христианами сведения представляют им далеко не во всех церковных приходах мира. Не дают своих данных и ортодоксальные еврейские общины: прежде всего потому, что человек, принимающий мормонскую веру, крестит и всех своих предков.
Церковные и общинные книги — вещь очень даже полезная. Ведь в них записывали не только кто, где и когда родился, женился и умер, но и указывали причину. И если это крепко, по науке свести в компьютере, получается интереснейшая картина — интереснейшая, к примеру, для врачей, определяющих наследственность заболевания. Кстати, медики и составляют немалую часть платных пользователей Библиотеки.
Библиотека была совсем рядом — через дорогу от административного здания. Она даже не показалась столь большой, как можно было предположить по обилию хранимого материала. Выяснилось, что два ее этажа под землей. Но это я узнал потом, когда меня отвела туда любезная и очень знающая дама по имени миссис Шокетт — ударение на последнем слоге и с французским «ш».
Французская эта фамилия, кстати, — мужнина, сама же ее носительница — шведка родом из Финляндии, да еще и с каплей то ли русской, то ли карельской крови. Во всяком случае, фамилия одного из ее дедов была Нифонтов. Она говорила по-английски, по-французски, по-шведски, по-фински. И совсем неплохо по-русски с очень симпатичными старомодными оборотами. Дед Нифонтов, судя по ее разговору, был человеком образованным.