Журнал «Вокруг Света» №12 за 1972 год
Шрифт:
Бабай сказал с гордостью, тихонько, что это он все сделал сам. Все своими руками. Он сидел за столом, маленький, лысенький, благообразный, приветливый, и угощал нас, угощал.
Мы ели мед. Мед был очень вкусным, пахнущим всеми запахами полевых цветов, и Серх нажимал на мед, приговаривая, что сила его ему очень пригодится. Потом была лапша с мясом, потом жареное мясо, потом беляши с мясом, потом чай с медовыми пряниками, с какими-то пирогами, в которых орешки были запечены с медом, и опять мед с чаем. Бабай внимательно слушал все, что Серх рассказывал про свой последний полет в Дакар, про то, как там живут люди, и был очень
Серх сам напросился на молоко. Хозяйка принесла кринку из погреба. И, отмахнувшись от меня, как от назойливой мухи, Серх выпил всю кринку, стараясь угодить теперь уж хозяйке...
Серх не спал всю ночь. Под утро под глазами у него появились темные круги, и выглядел он разбитым. Стало ясно, что теперь уже ему не до борьбы. Как говорят боксеры, он лишился права на нее по причине технического нокаута. Но Серх воспринял неудачу мужественно и спокойно. «Зачем мне холодильник», — сказал он. Он уже откуда-то узнал, что на этом сабантуе вместо барана победителю собирались вручить холодильник.
Он стал зрителем и вскоре хохотал, потешаясь над парнями, лупившими друг друга мешками с соломой. Это было очень смешно. После удачного удара невозможно было удержаться на бревне, а место упавшего занимал другой. Канат тянули здесь не руками, а впрягшись в него наподобие лошади, и тянуть его тоже было потехой. Особенно смешно было, когда пытались доставать губами монету из большого блюда с катыком, кислым молоком. Но самое смешное было в том, что нашелся парень, который выпил весь катык и преспокойно достал монету. Серх под конец даже сплясал под гармонику.
Под эту незамысловатую переливчатую мелодию татарской гармоники мы уезжали с сабантуя. Серх вдруг вспомнил про великана, который летел вместе с нами на самолете. Наверное, тот боролся в каком-то другом ауле. В электричке было полным-полно веселого народа. Все возвращались с сабантуя. И все пели одну и ту же песню. Я спросил Серха, о чем она. И он сказал: «Примерно переводится это так: «Как прекрасна Родина моя».
В. Орлов.
От ысыаха к ысыаху
Мы едем по Якутии на лошадях, машинах, лодках, катерах, «Ракетах», летим на самолетах. Мы едем от наслега к наслегу, от ысыаха к ысыаху. В одном наслеге праздник затихает, в другом только зарождается. Для нас, фольклорной экспедиции Института истории искусств, главное — больше увидеть.
Ысыах — старинный народный праздник кумыса. В давние времена ысыах посвящался духу Юрюнгу Ар Тойону, в его честь огонь окропляли кумысом и, заклиная плодородие, разбрызгивали эту животворную
Первый ысыах мы праздновали в поселке Соттинцы недалеко от берега Лены. Праздник начался песней и песнею же закончился: «Еще одну зиму исскребши-сточивши, убивши могучий холод, проводили; стаяли ледяные громады, согрелись твердыни. Наступило нарядное лето, зазеленела праздничная земля, темный лес нарядился, и наша кукушка закуковала».
Якуты выпускают молодых жеребят на луга, доят кобылиц и готовят шипучий кумыс. А затем все собираются в рощах, окруженных изгородью — тюсюлгэ, состоящей из коновязей — столбов и молодых березок.
У столбов тюсюлгэ расставлены кожаные бадьи с кумысом, привязанные волосяною веревкою. А вокруг деревянные резные кубки — чороны, берестяные узорчатые ведра.
Праздник начинается со славословия — алгыса — слова всеобщей радости и любви к теплу и солнцу:
Дьэ бо... Ну во-от! Ну во-от!
Да будет благоденствие — уруй!
Да будет радость — айхал!
Да будет веселье — мичил!
Вокруг центрального столба — коновязи с чороном на верхушке — ходит пестрый хоровод. Нарядно и ярко по-старинному одеты пожилые мужчины и женщины, старухи звенят серебряными украшениями. Дети и подростки, с чоронами, наполненными кумысом, танцуют и поют, повторяя слова запевалы:
Увлажняя горло терпким кумысом,
С праздничными словами веселиться будем,
Радуя друг друга, будем говорить драгоценные слова.
О девяти выемках кубки уставив,
Важным гостям своим подносить их будем!
Каждый день таких драгоценных дней не увидеть,
Не каждое утро принесет такие дни,
Непрерывные игры устроим-ка, пока живы!!
Глубокой белой ночью и молодые, и старые якуты устраивают состязания в борьбе, стрельбе в цель, скачках, беге...
В разгар пира и веселья появляется легендарный якутский богатырь Нюргун Боотур Стремительный; шлем его касается средних ветвей лиственниц. Он едет на своем знаменитом Гнедом, скакуне, умеющем не только понимать человека и разговаривать, но в трудную минуту дающем советы хозяину. На богатыре меховой костюм, а поверх него три золотых доспеха, три серебряных и три железных. В руке у него длинный лук, пускающий стрелу со свистом сквозь девять небес, склеенный желчью рыбы смерти, с тетивой из спинного сухожилия льва.
Богатырь поет о том, что его сестра, прекрасная Айталы Куо, попала в беду, ее похитил жестокий Уот Усутаакы — «Огонь извергающий». Отправляясь в далекие края, Нюргун поет прощальную песню, медленно объезжая вокруг коновязи три раза. Вот кончилась песня, он ударил коня священной плетью с семью концами. Конь оттолкнулся копытами, поднялся и полетел на север на крыльях из хвоста и гривы.
Богатырь исчезает, как сказочный призрак, в молочно-белой ночи, как живая легенда, которая еще долго звучит в песнях стариков олонхосутов, неутомимых в полете фантазии сказителей былин — олонхо. Чорон с кумысом переходит от одного певца к другому, и старики уже желают тому, кто хочет обрести былую силу и молодость, вернуться на ту землю, где прошло его детство. Якутия возвращает бодрость и силу даже тем, кто приезжает только в гости на ысыах: