Журнал «Вокруг Света» №2 за 2004 год
Шрифт:
В библейских текстах страус нередко приводится как пример крайне беспечного и нерадивого родителя, невнимательного и даже жестокого к своим детям, потому что он якобы откладывает яйца в песок, доверяя солнцу согревать их и забывая о том, что «нога может раздавить их, и полевой зверь может растоптать их». На самом деле это далеко не так.
Главная роль в инкубации яиц у страусов принадлежит самцу. Он насиживает яйца большую часть суток, включая ночь, и лишь днем его на несколько часов сменяет главная самка, которую трудно заметить на гнезде благодаря маскирующей окраске оперения. Другие самки наведываются к гнезду только для того, чтобы отложить очередное яйцо, и долго около него не задерживаются. Впрочем, порядки в страусином гареме не очень строгие, и самки вольны отложить яйцо в гнездо другого самца, если таковое
Яйца страусов, хотя и невелики по сравнению с размером самой птицы, весят около 1,5 кг, а по объему в 20—25 раз превосходят куриные. В одном гнезде их может скопиться несколько десятков, но насиживающая птица, как ни распушает оперение, может прикрыть своим телом не больше 20—25 яиц. Страусу-самцу по большому счету безразлично, чьи яйца он насиживает, но вот главная самка, сменив его на гнезде, имеет на этот счет собственное мнение. По едва уловимым нюансам окраски, размера, формы и структуры поверхности она безошибочно распознает свои яйца и располагает их в центре гнезда, а яйца других самок решительно выталкивает на периферию. Если кладка небольшая, то все яйца будут благополучно насижены, в противном же случае птенцы вылупятся только из яиц главной самки и нескольких яиц, отложенных другими самками. Однажды в Кении была найдена кладка страусов, состоящая из 78 яиц, из которых насижено было только 21! Надо сказать, что подобная расточительность имеет глубокий биологический смысл: многочисленные хищники в первую очередь подбирают яйца, разбросанные вокруг гнезда, не трогая те, что лежат в его центре.
В течение 40—45 дней, пока длится насиживание, страусы охраняют гнездо и поддерживают в нем определенные температуру и влажность, прикрывая яйца ночью от холода, а днем – от испепеляющих лучей солнца. Уже за несколько дней до вылупления родители слышат доносящийся из яиц писк и ответными звуками подбадривают птенцов, стимулируя их попытки выбраться на свободу. Как и птенцы других птиц, страусята пробивают отверстие в скорлупе, используя как долото особый выступ на клюве – так называемый птенцовый зуб, который исчезает по мере взросления.
Но даже с помощью такого приспособления страусятам было бы непросто пробить скорлупу яйца, не уступающую по прочности фарфору, если бы не то обстоятельство, что стенка их «тюрьмы» значительно истончается за время развития зародыша, так как содержащийся в ней кальций расходуется на строительство скелета птенца. Едва вылупившиеся из яйца страусята покрыты курчавыми буроватыми волосками и имеют размер хорошо упитанной курицы.
Спустя 2—3 дня после вылупления выводок покидает гнездо и отправляется в долгое странствие по саванне. Несмотря на то что страусята с первых дней жизни способны кормиться самостоятельно, они на протяжении почти целого года нуждаются в опеке родителей, которые согревают их холодными ночами, защищают от солнца и дождя. При приближении опасности птенцы в сопровождении самки бросаются наутек или затаиваются в траве, а самец, нередко рискуя жизнью, пытается отвлечь хищников, притворяясь раненым и уводя их в другую сторону. Описаны достоверные случаи, когда защищающий выводок самец бросался в атаку и ударами своих мощных ног наносил смертельные ранения людям и даже львам. И тем не менее, несмотря на самоотверженную заботу родителей, большая часть страусят гибнет в первые месяцы жизни.
При встрече нескольких семей страусов с птенцами они иногда объединяются в одну большую стаю, но бывает и так, что после непродолжительного выяснения отношений одна пара страусов принимает на себя заботу о нескольких выводках. После чего можно встретить настоящие детские сады, состоящие из сотни разновозрастных птенцов в сопровождении только одной пары взрослых птиц.
Страусята растут очень быстро и уже через год почти не отличаются по росту от взрослых птиц, хотя и уступают им по весу. К этому моменту их детские перышки сменяются юношеским нарядом, очень похожим на наряд самок. И только на третьем году жизни, достигнув половой зрелости, самцы страусов одеваются пышным, шелковистым черно-белым оперением.
Красота страусиных перьев, которую первыми оценили жители Древнего Египта, едва не послужила причиной полного уничтожения
Ирина Травина
Досье: В ста метрах от тайны
Почти полвека назад огромные вездеходы 2-й Советской антарктической экспедиции после тяжелейшего пути достигли глубинных районов Центральной Антарктиды. Мощные машины остановились у Южного геомагнитного полюса – на этом месте прибывшим людям предстояло основать новую антарктическую научную станцию «Восток». Тогда, в 1957 году, никто из создателей станции и подумать не мог, что именно здесь, в самом сердце студеного шестого континента, где зимой царит буквально космический холод, под многокилометровой ледяной толщей будет обнаружен уникальный реликтовый водоем – крупнейшее в Антарктиде озеро, названное впоследствии Восток.
Существование пресной воды – и не просто воды, а обширного озера, сравнимого по площади с Онежским, – под огромным пластом чрезвычайно холодного льда только на первый взгляд кажется фантастичным. Географ и геолог князь П.А. Кропоткин еще в конце XIX века высказал предположение, что в толще больших и холодных сверху ледников температура, так же как и в других горных породах, с глубиной повышается.
В середине 1950-х годов с помощью сейсмических методов было установлено, что толщина ледников, расположенных в центральной части Антарктиды, достигает необычайно больших значений – 3 500—4 000 метров. В это же время известный советский океанолог Н.Н. Зубов ввел понятие критической толщины ледника, то есть такой его мощности, при которой благодаря колоссальному давлению температура льда может достигать точки плавления. Зубов считал, что именно в удаленных от берега местах Антарктический ледниковый покров способен таять под собственным огромным весом, несмотря на очень низкую температуру воздуха и поверхности ледника.
В 1961 году советский гляциолог И.А. Зотиков, используя материалы первых четырех советских антарктических экспедиций, обосновал возможность таяния на ложе ледника в центральной части Антарктиды. Расчеты Зотикова говорили о том, что часть тепла, поступающего к основанию ледникового покрова из недр Земли, постоянно затрачивается на таяние придонного льда, невзирая на царящий на поверхности холод. При этом появляющаяся вода выдавливается на те участки, где толщина льда меньше, и там вновь замерзает. Но в углублениях подледного ложа она может скапливаться и даже формировать перекрытые километрами льда резервуары воды – озера. Значение таких реликтовых озер невозможно переоценить – их воды несут в себе информацию о древней атмосфере планеты, масштабах вулканической деятельности в отдаленном прошлом Земли, в них сохранились бактериальные формы жизни, возраст которых, возможно, исчисляется сотнями тысяч лет.
Согласно расчетам Зотикова, непрерывное подледниковое таяние в Центральной Антарктиде должно достигать 3—5 мм в год.
Чуть позже ученый построил карту-схему областей непрерывного таяния у ложа Антарктического ледникового покрова, согласно которой под ледяным панцирем шестого континента разливается целое море пресной воды. Окрестности же станций «Амундсен– Скотт» (США), «Бэрд» (США) и «Восток» (СССР) Зотиков выделил как наиболее перспективные с точки зрения поиска подледных озер.
Тогда, в начале 1960-х годов, подобные предположения многими были встречены с нескрываемым скепсисом. Впрочем, вода, хлынувшая в скважину, пробуренную на станции «Бэрд» до глубины 2 164 м, смыла все сомнения в правоте Зотикова – столь наглядным было практическое подтверждение постоянного донного таяния и наличия подледниковой воды в Ан-