Журнал "Вокруг Света" №8 за 2001 год
Шрифт:
Арсенал: Рыцари неба
«Это было время, когда самолеты были из дерева, люди — из стали, и каждый Понтий мечтал быть пилотом...»
Патрулируя осенним днем 1917-го участок в небе восточной Франции, немецкий ас Эрнст Удет увидел самолет с изображением аиста на фюзеляже. Такая машина могла принадлежать только одному человеку — французу Гинемеру, и Удет понял это сразу. Французский летчик тоже узнал его. Два сильнейших аса воюющих
Бой был жарким. Но когда Удет получил небольшой шанс для результативного огня, его пулемет промолчал. Пытаясь что-то предпринять, он несколько раз сильно ударил по нему кулаком — это вроде помогло, но секунды были упущены, а француз уже был у него на хвосте.
Однако Гинемер не стал стрелять. Увидев, что его соперник безоружен, не открыл огонь по беззащитному Удету — удовольствия от тактической победы в поединке было вполне достаточно. Его самолет пролетел вдоль машины немца, Гинемер улыбнулся и помахал ему рукой. Покачав на прощание крыльями, француз отвалил в сторону. А Удет вернулся на аэродром. Впоследствии он довел свой официальный счет до 62 побед…
К началу Первой мировой войны авиация была уже не в младенчестве, а скорее «здоровым и хорошо растущим ребенком». В 1913 году аэроплан преодолел рубеж в 200 км/ч, а авиаторы к тому времени освоили многие современные фигуры высшего пилотажа. Но генералы, начинавшие войну, не видели на театре военных действий места этой крылатой игрушке богатых чудаков-авантюристов. «Боевое применение аэроплана не представляется возможным», — утверждали военные чины. И их можно понять: авиация многим казалась всего лишь еще одним техническим видом спорта. Так что на начальных этапах войны допустимы были только самолеты-разведчики. Воздушная разведка оказалась намного эффективнее конной — пока лихие кавалеристы прорубались к своим, летчики уже успевали доложить обстановку.
Присутствие самолета в небе стало для армии далеко не безобидным. Ружейный огонь с земли не сильно помогал, хотя самый первый авиатор, ставший жертвой Первой мировой, погиб именно от него. Становилось очевидным, что орудием для борьбы с самолетом может стать только другой самолет. Но каким он должен быть и чем мог уничтожать неприятеля?
Начинал войну самолет безоружным, если, конечно, не считать пилотского револьвера. Для борьбы с противником нужно было нечто гораздо более серьезное. Проекты предлагались один другого курьезнее — нож на хвостовом костыле для разрезания обшивки, сеть для запутывания винта (иногда срабатывавшая), бомба с крюком (не срабатывавшая никогда). Но в первом в истории человечества воздушном бою, произошедшем 26 августа 1914 года, в качестве атакующего было использовано оружие, одинаково опасное как для противника, так и для того, кто решил его применить.
В тот день над городком Жолква, где размещался штаб 3-й русской армии, появился разведывательный «Альбатрос» с австрийскими опознавательными знаками. Навстречу ему тотчас взлетел с аэродрома русский «Моран». Его скорость позволяла легко догнать противника в воздухе, но вот причинить какой-нибудь вред... Удар колесами шасси снес австрийцу верхнее крыло. Нижнее сложилось само, и машина, порхая, как огромная бабочка, упала вниз. На своих же фамильных землях, где в те августовские дни стоял авиаотряд Нестерова, австрийский летчик барон Фридрих Розенталь нашел свою смерть. Тело русского героя, выпавшего при таране из самолета, оказалось там же.
«Итак, начало бою в воздухе положено, — писала тогда одна из российских газет. — И первым бойцом явился он, русский герой, носитель венца славы за мертвую петлю — Петр Николаевич Нестеров»…
Однако радикальным решением могло быть лишь полноценное вооружение самолета. Проблема была в одном: как разместить на нем пулемет? Стрелять нужно вперед, чтобы пилот мог наводить оружие,
И все же самолет с бортовым пулеметом появился очень скоро. Французский летчик Ролан Гаррос придумал простой, но эффективный ход, установив на лопасти винта стальные пластины, попадая в которые пули рикошетировали. Теперь можно было стрелять прямо через винт. Для того чтобы навести оружие на цель, летчик должен был поворачивать всю машину. Искусство стрельбы и воздушной акробатики слились воедино, дав жизнь новому типу крылатых машин — истребителю.
Но новшество Гарроса недолго наводило на немцев ужас. В апреле 1915 года огонь с земли прервал счет его побед, а поврежденная машина досталась противнику. Немцы, обследовав ее, решили поступить по-своему, придумав новое устройство — синхронизатор, позволявший в момент прохождения лопастью линии стрельбы «заставлять» пулемет молчать. Нововведение мгновенно прижилось по обе стороны фронта. И с этого момента над окопами Первой мировой развернулись бои, которых история еще не знала.
С началом этого противостояния армиям потребовались свои пилоты, причем во множестве. В срочном порядке стали создаваться летные школы, проводились также рекрутские наборы из других родов войск. Люди, пришедшие в военную авиацию, зачастую не имели к ней никакого отношения. Манфред фон Рихтхофен, лучший ас Германии с его 80 победами, начинал войну кавалеристом. Кавалеристами были знаменитый Вернер Фосс, начавший свою летную карьеру всего в 19, и наш соотечественник Александр Козаков. Самый результативный из американских пилотов, Эдуард Рикенбакер, был известен как спортсмен-автогонщик, Макс Иммельман работал железнодорожником, Вилли Коппенс, лучший ас Бельгии, начинал службу рядовым в гренадерском полку, а Чарльз Нунгессер до войны был боксером. Отец истребительной авиации Германии Освальд Бельке, разработавший тактику воздушного боя, был телеграфистом.
Машины, начинавшие войну, очень напоминали своего прародителя — моноплан конструкции Луи Блерио, на котором пионеру авиации удалось впервые в истории перелететь Ла-Манш. Первый в истории самолет, сконструированный как истребитель, был развитием именно французской машины.
В то время для ведения воздушной войны начали появляться не только новые типы машин, но и специальные войска. Авиация становилась равноправным родом войск. 17 сентября 1916 года Освальд Бельке, первый немецкий пилот, сбивший на истребителе самолет союзников, создал первое Прусское Королевское истребительное авиакрыло – «Ягдштаффель-2».
Кстати, Бельке и Макс Иммельман были единственными пилотами, награжденными высшей прусской воинской наградой — крестом за храбрость. После гибели Иммельмана летом 16-го Бельке стал лучшим немецким летчиком. Но он был не только выдающимся пилотом, но и прекрасным учителем для новичков. Его боевой опыт был столь ценен, что в июне 16-го кайзер Вильгельм специальным указом запретил ему летать. Не предаваясь отчаянию, Бельке приложил все усилия для сбора из всех родов войск способных летчиков. Где-то среди разведывательной авиации нашел он и Манфреда фон Рихтхофена. Не без помощи Бельке барону предстояло стать не только самым результативным асом Первой мировой, но и национальным символом Германии.
Жизнь Освальда Бельке прервалась на 25-м году жизни в бою, спустя три месяца, в результате трагического столкновения в воздухе с машиной его лучшего друга — Эрвина Боме. К моменту своей гибели Бельке был среди пилотов-истребителей абсолютным авторитетом. Его храбрость вызывала уважение даже у врагов. Вечером в день его гибели на аэродром Первого истребительного соединения английский самолет сбросил вымпел. Надпись на нем гласила: «В память о капитане Бельке, нашем мужественном и благородном сопернике, от британских Королевских воздушных сил».