В руках ребенка черновик.Исправлены слова.Он к обучению привык:Не страшно, если «два».Теперь он взрослый человек,И, став себе врагом,Свой проклинает черновек,Сметая все кругом.Смиренно ручку обронилИзмученный старик.Пускай хотя бы у душиУдастся чистолик.
Александра Шик
Родилась в 1986
году. Живет в Великом Новгороде. Финалист Национальной молодежной литературной премии в номинации «Художественная книга: поэзия» (2020). Печаталась в новгородских сборниках «Литораль», «Вече», «Все поэты Новгородской области», «Точка отсчета», «Открытая дверь», а также в сборнике «На зимних поездах» (по итогам фестиваля «Авант-2012»).
* * *
А когда ничего не ждешь, случается чудо.Ты сидишь на песке и, играючи, строишь замки.Приучаешь себя к потерям, но почему-тоНе приучишь никак. До отчаяния жалкоЭтот маленький замок, построенный в одночасьеДля волны, ветерка и жестокой ноги ребенка.И такое абстрактное слово «счастье»Произносишь то тихо, то слишком громко.Ветер стих, и любуются замком дети,А лихая волна откатилась назад устало.Все пройдет, все развеется по планете,Но тебя только это и согревало.
* * *
Когда не хочется бытьни классной мамочкой,ни модной дамочкой,А просто девочкой.И всех забот-то:занозы ковырять булавочкой,сидеть на лавочкеИ лузгать семечки,Во все глаза смотреть,как в белой маечкеголубоглазого шального мальчикаУвозят в августе вовне.Попросишь бабушку,чтоб было вкусно,подуй на пеночку,а чтоб не больно, не на коленочку,Подуй на сердце мне.
* * *
Незнакомый мужской голосВыкрикивает твое имя на улице.Тебя бросает в пот, и пару секундТы думаешь, стоит ли оборачиваться.И когда наконец обернешься,Увидишь мужчину, с укоризной смотрящегоНа свою шестилетнюю дочь,Стоящую в луже.А тебя уже никогда не окликнет голосС отеческой укоризной.Но что-то снова и снова заставит тебя обернуться.
* * *
Если меня не будет, когда ты придешь,Если серый асфальт будет так же блестящ и скучен,Ты присядь на диване и просто послушай дождь,А потом проживи мою жизнь, как я, только намного лучше.Назовись новым именем, поцелуй за меня детей,И зимой не ходи без варежек и рейтуз.И дыши, как будто бы жизнь одна на девять твоих смертейИ в бескрайнем мире твой путь прям и узок.Не пиши ничего, кроме списка завтрашних дел,Ни стихов, ни прозы, ни любовных писем.И пойми, что ни сытость душ, ни потребность тел —Ничто тебя не унизит.
* * *
Если я снова буду, когда ты придешь,Я надеюсь, ты сможешь меня проститьЗа нелепую, но безобидную ложь,Будто я научилась жить.
ИСТОРИЯ ДЖОЗЕФА ПРИСТЛИ
Судя по всему,Джозеф Пристли был никудышным священником.В его голове было столько вопросов,словно каждый деньна завтрак, обед и ужинон съедал по целому плоду с того самого дерева.Он спрашивал себя, почему в городе,где так много людей и камней,фыркающих лошадей и пыли,в городе, где так
много неба,если научиться смотреть выше,в городе, где так много Бога,если научиться смотреть глубже,почему в этом городе ему так тяжело дышится?Почему там, где нет ни образа, ни подобия,где деревья сплошной стеной закрывают небо,растят свои кольца и безропотно отдают свою жизнь любому,кто их не просит – жуку или дровосеку,почему там – в лесу – так легко и свободно дышится полной грудью —и до дрожи и болион чувствует мир и Бога?Джозефу Пристли было мало ответов – он искал доказательств.И вот он пускает маленькую мышку под стеклянный колпак,смотрит, как она мечется в поисках вдохаи, не найдя его, падает и замирает.«Это ничего, —думает Джозеф Пристли, —я просто должен был знать,и теперь я знаю,другая выживет».Он берет еще одну мышку и вместе с ней под колпакставит горшочек с веточкой мяты,и хочет выйти из комнаты,но упирается во что-то большое и прозрачное.Ему становится душно и страшно,и только одна мысль крутится в его голове:я первая или вторая?первая или вторая?
СИНДРОМ АДАМА
Ночью снова Лилит не спится, всё на ощупь считает ребра.«Вот тринадцатое – сгодится? – чтобы был из него воссозданТот, кто в губы целует нежно, кто дыханьем щекочет спину,Никогда не скажет, что любит. Можно мне из ребра мужчину,Чтоб помады хотелось алой, а еще каблуков и платьев,Чтобы я и не вспоминала, что лежало на мне проклятьеМилых мальчиков не в сезон: летом – жарких, зимой – холодных?Я не помню ничьих имен. Мне хотелось лишь быть свободной.И теперь я как та река, обмелевшая: ил, осколки.Я прошу теперь пустяка, и прошу, как всегда, ненадолго(Лицемерие про половины может только Адам сморозить):Можно мне из ребра мужчину, чтобы было не больно бросить?»
Проза
Иван Коберницкий
Родился в 1996 году в Шортандах. Живет в Санкт-Петербурге. Окончил факультет ландшафтной архитектуры СПбГЛТУ. Участник 22-го Форума молодых писателей России и зарубежья «Липки». Пишет прозу и стихотворения.
Похвала и критика
Публикация в рамках совместного проекта журнала с Ассоциацией союзов писателей и издателей России (АСПИР).
Юлиан испытывал особый трепет от одной мысли, что принадлежит к последнему поколению начинающих писателей. Или же писателей вообще. Откормленная нейросеть уже могла за полчаса выдать что-то дельное. А у него рассказ в восемь тысяч знаков отнял часов шесть, не считая времени на раздумья и подготовку.
Юлиан пощелкал мышкой, подправил разбивку на абзацы, еще раз бегло оглядел свой труд и запостил его в виде статьи. А затем принялся судорожно обновлять страницу. Бесполезное занятие! Начпис нацепил куртку и вышел на улицу продышаться. Он долго шарахался по округе и продолжал бы еще, если б не схвативший за горло и щеки морозец.
Вернувшись в съемную комнату, которая после улицы казалась ему тропическим островом, Юлиан первым делом поспешил к ноутбуку. Девять комментариев! Вот что значит иметь виртуальных друзей-творцов. Автор почувствовал себя победителем олимпиады: сначала районной по бисероплетению, немногим позже – всемирной, по плаванию в похвале. От радости ему даже захотелось вкусить гречишного меда из нетронутого ведерка. Каждый празднует по-своему.
Он вернулся с общей кухни, сел за скрипучий стул и запустил столовую ложку в сахаристые равнины, пахнущие лугом. Тут цокнуло уведомление – кто-то ему написал. Не откладывая ложки, Юлиан умудрился тыкнуть на поле «Мессенджер». Сообщение было от Арсения, известного в узких кругах под псевдонимом Кукумбер Грин.
Медоеда тут же обдало холодком… Знакомство с Арсением состоялось давно, когда он только делал первые шаги в писательстве, о коих принято благополучно забывать. С тех пор Кукумбер всегда помогал ему дельным советом. Но вместе с тем задевал за живое. Нет, ему было чуждо ехидство или иносказание. Просто даже самый положительный отзыв зачастую казался Юлиану перечеркнутым каким-то мелким критическим замечанием.