Журнал «Юность» №08/2020
Шрифт:
– SBRATE! SYSHTSA!
– ЭКХХХХХ, – корчась, хрипел N.
Удар дубинкой в плечо откинул его на спину. Затылком N. ударился о холодный металлический стержень.
– STATE, ROTATE!
Он начал собирать разбросанные гильзы, в то время как человек в маске стоял над ним, спрятав за спиной руки. Закончив, N. с трудом поднялся на ноги. Краем глаза он заметил, что возле каждого рабочего стола теперь стоит по надзирателю. Многие из мест пустовали.
– ROTATE! – прозвучала громкая команда из-за маски.
Под
Поднявшись на этаж, N. забросили в комнату. Около двери стоял поднос с миской гречневой каши и яблоком. Prodykta по-прежнему не было. Дочиста вылизав тарелку и обглодав яблоко, он лег спать прямо в одежде.
Когда N. разбудил хлопок и свет залил комнату, он спросонья пошел к двери, где стоял поднос. Яблоко, кружка… Пусто.
В цехе заметно поредело, в глаза бросались одинокие пустые столы. Теперь N. постоянно сопровождала молчаливая фигура надзирателя.
Работать стало сложнее. Он постоянно отвлекался, просыпал порох или ронял гильзы, однако замершая в нескольких шагах фигура оставалась неподвижной. Он еле дождался звонка, и когда в сопровождении подходил к столовой, то снова услышал шум, лязг и крики. Заключенные бунтовали, пытались убежать от людей в масках, сопротивлялись. Однако большинство жались к стенке, искоса поглядывая на скручивания и аресты. Когда всех разогнали, к окошкам начала неспешно собираться очередь, но окно номер три по-прежнему было закрыто жалюзи.
На этот раз N. успел съесть суп прежде, чем раздался сигнал. Его отвели обратно к столу, где он проработал остаток дня. По пути домой он заранее знал, что на подносе будет пусто.
N. стал плохо спать. Он часто просыпался от чувства голода, вскакивал и ходил по комнате, пытаясь унять дрожь. С утра вставал до хлопка, ожидая, когда принесут поднос, но не наедался досыта.
Шли дни, prodykta по-прежнему не выдавали, бунты становились все агрессивнее. N. чувствовал, что живет в постоянной тревоге, которая разрастается, точно горка с гильзами.
Как обычно, посреди рабочего дня прогудел сигнал. Оживший надзиратель взял за плечо N. и повел в столовую. У коридора толпились заключенные, не давая друг другу прохода. Люди в масках отпихивали от себя потные тела.
Вдруг рабочий впереди N. резко дернул рукой, словно стряхивая с рукава крошки, в его ладони мелькнуло что-то блестящее, и хлесткий удар поразил надзирателя в шею.
Сначала никто ничего не понял. Рабочие позади растерянно расступались, освобождая место на полу для обмякшей фигуры. Из толпы раздался крик, еще один, N. попятился к стенке. Под ногами он увидел распростертого надзирателя в маске, из шеи которого
Надзиратель рядом с N. вытащил из-за пояса дубинку, кинулся вперед, расталкивая преграждающих путь рабочих. Началась давка, N. вжался к стенке, наблюдая, как люди в масках ломают руки заключенным и бьют ногами упавших. Рабочие давали отпор, N. видел, как двое выхватили дубинку из рук надзирателя и, оглушив, свалили его с ног.
Сплоченные рабочие почувствовали силу, а люди в масках больше не лезли усмирять бунтующих – дубинки теперь использовались ими, чтобы отходить к выходу.
N. не мог пошевелиться. На его глазах группа заключенных выламывала заслонку жалюзи. С оглушительным треском металлические лохмотья не выдержали и, лязгнув, обрушились на пол. Кричащие рабочие рванули в проем. Сглотнув слюну, N. поспешил следом, однако толпа не позволяла подобраться ближе. Кто-то стал протискиваться обратно, бессвязно бормоча что-то, и N. удалось заглянуть внутрь. В темном маленьком помещении по пустым полкам стеллажей шарили взволнованные заключенные. Ничего не отыскав, они растерянно вылезали обратно.
Зажатый между плитками и потолком, он почувствовал, как начинают затекать согнутые руки.
Возвращаться было опасно.
Вдруг послышалась очередь громких хлопков, а затем еще и еще – они будто торопились перебить друг друга. У выхода стояли вооруженные люди в масках, автоматы в их руках тряслись от жесткой отдачи.
Рабочие кинулись бежать. Раненые истошно кричали, кто-то корчился в судорогах, многие с голыми руками кинулись на нападавших, но были расстреляны. Люди в масках зачищали помещение столовой, без разбора стреляя по заключенным и отбрасывая ногами истекающих кровью.
Треск выстрелов становился все громче. Вдруг на глаза N. попалась дыра выломанного проема, в который залезали несколько рабочих. Он нырнул к ним в темноту, пролез мимо дрожащих тел к стенке и забился возле последнего стеллажа, обняв руками колени.
Острые локти упирались N. под ребра, в полутьме худые, мокрые лица рабочих выглядели особенно жутко. Задрав голову, он увидел сдвинутую плитку потолка. Поднявшись, он взялся руками за полки, оттолкнулся от чьей-то спины.
– ЭУ, ЭЭЭЭУУУУУУУУ, – взволнованно донеслось снизу.
Приглушенные голоса были совсем рядом. N. попытался ударить кулаком по плитке, но не достал. Повыше залезть не получилось, как вдруг почувствовал, что его кто-то подхватил. Внизу рабочие держали N. за ноги.
Вытянувшись, N. поддел плитку, отодвинул. Схватившись за металлические перегородки, подтянулся, рабочие помогли ему залезть выше.
– LEVA! DESB!
Он рывками подтянулся, пролез под потолок и как раз успел спрятать ноги, опередив пробежавший луч фонарика.
Конец ознакомительного фрагмента.