Журналист в кармане. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика – 4

Сотников Игорь

– И я как понимаю, – приблизившись вплотную к столу, с прищуром посмотрев на Каутского, тихо проговорил Михаил, – тот, кто сделал вам это лестное предложение, сказал, что он за затратами для начала не постоит. А по итогу всего этого дела, его благодарность не будет иметь границ, лишь только разумные ограничения. Я, ничего не перепутал? – спросил Михаил.

– Мы всегда друг друга понимали с полуслова. – На этом Каутский закончил разговор, выписав Михаилу огромный чек на накладные расходы.

И теперь Михаил путём создания разной сложности различных нетипичных ситуаций, не без своих головоломок и сложностей с правоохранительными органами, кто в отличие от испытуемого, конечно, в курсе кто такой Михаил, будет

испытывать новичка на стрессоустойчивость и его подходимость для профессии. И вот теперь для Клавы всё, что касалось Михаила, встало на свои места. Насчёт же всего остального, то у него есть некоторые вопросы к самому себе в плане достоверности рассказа Каутского о его семейном положении. Где он практически всё извратил, начиная от недоступного для него по имущественным соображениям положения своей супруги, кончая этой профанацией Каутским его мотивации для заключения своего брака. Если Каутский хочет знать, то заключённого на фундаменте любви и уважения друг к другу.

Впрочем, для неспособности Каутского мыслить разумно и объективно есть свои предпосылки и объяснения. И это не только его желание таким образом мотивировать на действия Михаила, а главное тут то, что за всеми этими их действиями и мыслями стоял сам Клава, с некоторых пор сам не в себе находящийся и падкий на такого рода для себя сенсации. – Но дыма без огня не бывает. – Подвёл итог своему, в одно мгновение промелькнувшему рассуждению Клава. – И что-то во мне, в Михаиле, или ещё где, меня к этим мыслям подвело. – И на этом Клава поставил точку в деле рассмотрения Михаила.

И Клава с новым пониманием посмотрел Михаила и так уж и быть, взял газету, которая всё-таки не так просто была ему преподнесена. – Так всё-таки, для чего она? – спросил Клава, ощупывая толстушку газету. А Михаил присаживается на скамейку, кладёт на колени уже свою газету и, поглаживая её, говорит. – Ну, во-первых, в ней обустраивать свой ночлег из всех вариантов наиболее доступно, мобильно и со всех сторон прикрыто. А также не запачкано. – А вот этого было необязательно добавлять, при этом бросая свой взгляд на нечистоту костюма Клавы. И Клава, может быть, только частично виноват в том, что приобрёл такой притёртый к обстоятельствам жизни вид. Он только в кино видел такого рода применение газет бродягами, и совсем не думал, что и ему это, так случится, что пригодится.

Михаил, между тем, продолжает свой краткий ликбез по газете и о её преимуществах перед другими видами своего укрывательства, как оказывается, не только от плохой погоды, шпионов, но и как показывает опыт личной жизни, то в неё можно завернуть хороший бутерброд и рыбу. – И в главных, – говорит Михаил, – она информативна. Что, в общем, и отвечает её сути. – Здесь Михаил раскрывает газету перед собой, на мгновение задерживает её в таком положении, затем кладёт её на колени в таком развёрнутом положении и, вынутой из кармана ручкой («Чёрт! Это моя ручка. – Еле удержал себя в молчании и дисциплинированности, побледневший лицом Клава, увидев эту ручку, один в один как его: полностью чёрная с золотыми обрамлениями») проделывает в одном, видимо глазомером намеченном месте, ровную дырку. После чего ручка возвращается на своё место, а газета на своё. Ну а Михаил принимается за своё: за объяснение этому дилетанту Клаве, находящегося в прострации после увиденной ручки, насколько газета применима при всех практически случаях жизни.

– Ты уже, наверное, догадался, для чего я проделал эту дырку в газете и что я посредством неё делаю. – Обратился к Клаве из-за газеты Михаил. А вроде как пришедший в себя Клава, может быть только насчёт дырки в газете согласен, – да, в неё можно подсматривать за интересующими тебя людьми, – но вот насчёт всего остального, – что там сейчас делает Михаил в прикрытии газетой, – он совершенно не уверен. Хотя некоторая уверенность

в том, что он там сейчас ему рожи корчит и ржёт, – что, видел свою ручку у меня, и съел, – есть. Но это только его предположения, хоть и вероятные до очевидности, и поэтому Клава, затаив злость, останавливается на нейтральном ответе. – Примерно.

А Михаил другого и не ожидал от него услышать, и он продолжает из-за газеты хитрить и пользоваться своим независимым от видимости положением.

– Ты всё верно заметил, – говорит Михаил, – я тут внутри более свободен в своём выражении чувств. А это куда как больше способствует концентрации мысли, которая, зачастую без толку растрачивается на удерживание на своём лице почтительности и другого рода благонадёжности. А так, к примеру, я увидел некую неприкрытую деталь в гардеробе наблюдаемого мной человека, куда он прячет нечто ценное для всех, а может просто засунул руку, чтобы почесать то, что чешется, и я, не тратя силы на удержания своего лица в рамках приличий, – а наблюдаемый мной объект всё это делает без всякого стеснения, видя с моей стороны газету, – в момент раскушу наблюдаемый мной объект, решивший таким способом перехитрить всех. – Здесь Михаил замолчал и видимо, всё своё внимание сконцентрировал на поиск подходящего объекта для наблюдения и демонстрации на нём всех технических преимуществ этого многофункционального средства разведки, газеты.

– Ага. Есть! – через совсем короткое время доносится возглас Михаила. Клава же, примерно понимая ход его мыслей, по направлению его взгляда через газету проводит свои параллели и обнаруживает на другой стороне дороги предположительный объект наблюдения Михаила. Ну а то, что Михаил выбрал в качестве объекта для своего наблюдения именно девушку спортивной конфигурации, остановившуюся у дорожного бордюра по выходу из придомового, как гласит табличка на нём, фитнесс-центра, чтобы с кем-то созвониться, то это для Клавы очевидно – Михаила, насколько он успел его узнать, в этом мире удерживают две вещи: домашнего изготовления странного действия жидкость в бутылке и вот такие неземные спутницы отважных, премиального класса людей. Правда Михаил и близко не подходил к такого рода людям, так что ему только и оставалось, как прикрыться газеткой и в дырочку газеты поглядывать на такие для него недостижимые совершенства.

Но Клаве Михаила нисколько не жаль, так он его за сегодня достал и вывел его из всего, чего только было можно.

А Михаил тем временем подзывает Клаву пододвинуться поближе к нему. На что Клава смотрит с некоторым предубеждением. Михаил, раскрыв газету, вначале не совсем понимает, что этим своим, с укоризной выражением лица хочет показать Клава, но затем догадывается и начинает громко ржать. Чем вызывает на себя внимание случайных прохожих, а также той, спортивного вида девушки, для которой пока что всё интересно, и она смотрит на мир с удивлением и с широко открытыми глазами.

– Не боись. – Говорит Михаил. – Я не для этих целей зову тебя уединиться со мной за газеткой. Хотя, хе-хе, посмотреть на это со стороны было бы забавно. Видишь сколь многофункциональна газета. Позволяет на ровном месте истории придумывать. – Здесь Михаил разворачивает газету в полный разворот и подзывает Клаву. – Тогда пододвигайся не столь близко, а чтобы ты вошёл в разворот газеты.

На этот раз Клава принимает его предложение и садится рядом так, что между ними остаётся то расстояние приличия, чтобы ничего, не дай бог, не подумали скучающие прохожие, и в тоже время ему практически полностью видна внутренняя фигурально, а так она лицевая, когда обращена к читающей стороне читателя, сторона газеты. Здесь Клава, быстро пробежавшись по статьям и имеющимся в наличие картинкам, на одной из картинок и обнаружил дырку в газете, которую сделал Михаил, чьё предназначение определялось Михаилом, как окном в чудный мир.