Журналистика и разведка
Шрифт:
– Тем, кому небезразличны интересы японского народа, очень требуется ваше содействие.
С тех пор Мияги стал постоянным посетителем клиники, а затем и близким другом ее владельца. Еженедельные визиты переросли в ежедневные. В этом не угадывалось ничего подозрительного - популярный художник страдал туберкулезом. Поступавшая от Ясуда информация была очень ценной и передавалась Зорге.
Мне понравилась висевшая на стене кабинета картина: синий ирис как бы рвется из болотной тени к солнцу, туда, где его яркие лучи весело играют за деревьями в окнах чистой воды. Все напрасно, окружающий полумрак прочно удерживает цветок в темном плену.
– Кто написал эту чудесную вещь?
– не сдержал я праздного любопытства?
Собеседник не обиделся на журналиста, бестактно прервавшего рассказ. На его лице появилась легкая улыбка.
– Это полотно называется "Ирис".
– задумчиво проговорил он.- Его подарил мне Мияги. Я храню его здесь как память о нашем совместном прошлом.
Ясуда вспомнил, что аресты соратников Зорге начались в октябре 1941 года. Взяли художника Мияги, известного журналиста Одзаки, принадлежащего к "мозговому тресту" премьер-министра принца Коноэ, вслед за ними настала очередь самого Рихарда. Ясуду арестовали позже, 8 июня 1942 года. В семь утра возле дома остановился автомобиль, одетые в гражданское люди предъявили ордер на арест и доставили в токийскую тюрьму для опасных преступников "Сугамо". Кто мог предположить тогда, что через считанные годы в этой тюрьме окажутся и премьер-министр Коноэ, и некоторые его соратники: министр иностранных дел Сигэмицу, видные генералы? Отсюда им суждено отправиться на эшафот и быть повешенными на борту американского линкора "Миссури" по приговору международного трибунала над главными японскими преступниками, развязавшими вместе с фашистской Германией Вторую мировую войну.
Кто предал Зорге и членов созданной им международной разведывательной группы в Японии? Этот вопрос задавал себе в тюрьме Ясуда, он возникал не раз в голове самого Рихарда, у его гражданской жены японки Ханако Исии, с которой я встретился в сентябре 1964 года в Токио, наконец, задавались им в течение многих лет и в штаб-квартире Главного разведывательного управления Советской Армии. Во время моего отпуска в Москве мне позвонил генерал-лейтенант Мильштейн, видный военный разведчик, и попросил согласиться на конспиративную встречу. Он подсел в мою машину на Арбатской площади. Разговор длился более часа. Главное, что хотел услышать генерал,кто же предал Рихарда Зорге? Заслуженный военный разведчик, имя которого сегодня упоминается в самых серьезных книгах, в том числе блестящем труде генерала КГБ Павла Судоплатова "Разведка и Кремль", явно переоценивал мои возможности. Откуда знать простому журналисту то, что до сих пор скрыто даже от глаз самых видных разведчиков и ученых, чья специальность - история спецслужб. В мое время уцелевшие соратники Зорге утверждали: в провале виноват некто Ито Рицу, бывший член ЦК японской компартии. Он сказал первое слово. Арестованные по его доносу люди под пытками назвали другие имена. Художник Мияги попытался в тюрьме покончить с собой. Неудачно, только искалечился. Его подвергли новым пыткам, и он заговорил. Через некоторое время японская контрразведка расшифровала все сообщения, которые отправлял в Москву в течение пяти лет радист Зорге Клаузен. Зорге понял: молчать бесполезно. И он начал давать показания. Официальная версия его решения такова - взять на себя всю ответственность, чтобы смягчить вину соратников и друзей. Мне же кажется, Рихард руководствовался и еще одним соображением - оставить строго документальное свидетельство о деятельности своей группы. Вначале у него теплилась надежда, что Москва может договориться с Токио об обмене его и боевых товарищей на японских агентов, отбывающих заключение в Союзе. Однако со временем стало ясно: Сталин не согласится на подобную рокировку. Чтобы в истории остался хотя бы краткий, но достоверный след, Зорге нарушил обет молчания.
Его вызывали к следователю ежедневно к девяти утра и держали до трех. После краткого перерыва допрос возобновлялся и заканчивался поздно ночью. Совсем как у нас после войны в лагере военнопленных в Сучане. Материалы по делу якобы не сохранились. Часть документов вроде сгорела во время американской бомбардировки в результате пожара в Министерстве юстиции. Другую часть сожгли сами японцы сразу же после подписания акта о капитуляции. Наконец, все оставшиеся материалы следствия и судебного процесса конфисковал начальник разведотдела штаба американских войск генерал Уиллоуби сразу после оккупации и переправил их в США. Для изучения опыта советской разведки в Японии под эгидой Пентагона в Вашингтоне создали специальную группу в составе высших офицеров и гражданских специалистов. Члены группы выехали в Токио и работали там полгода. По возвращении они представили в военное министерство секретный доклад объемом в две тысячи
Приведу пару выдержек из этого документа. В частности потому, что у нас в течение многих лет существовал расхожий, апробированный ЦК КПСС штамп о необъективности американских властей в освещении всего, что имело отношение к достижениям Советской России в любых областях. Вот первая выдержка. "Мощная организация советских разведчиков была раскрыта в Японии как раз перед нападением на Пирл-Харбор. Вероятно, никогда в истории не существовало столь смелой и столь успешной организации. В течение восьми напряженных лет дерзкая и искусная группа разведчиков работала в Японии на свою духовную родину - Советскую Россию. Несмотря на энергичную деятельность и громадные успехи, она находилась вне всяких подозрений. Организация была раскрыта не по своей оплошности, а из-за простой случайности".
А вторая выдержка - оценка генералом Макартуром самого Зорге. О ней стоит упомянуть. Генерал был ярым антикоммунистом. Об этой черте его бесспорно незаурядной личности в Советском Союзе написаны сотни статей, сказаны тысячи и тысячи слов. Но никто не упомянул о другом качестве выдающегося американского военачальника - способности объективно оценивать своих противников. "Рихард Зорге,- отмечал генерал,- обладал всеми качествами великого человека: силой духа, даром остроумно оценивать события, смелостью, соединенной с осторожностью, и непоколебимой решимостью. Он мог бы стать отличным полководцем или необыкновенным дипломатом".
Что же, генерал был прав, особенно когда назвал Рихарда Зорге потенциальным "необыкновенным дипломатом". Советский разведчик не только сумел передавать в Центр самую ценную информацию о военных, промышленных возможностях Японии в тридцатые годы. Он употребил все свое искусство талантливого дипломата, чтобы подтолкнуть японское руководство к военной агрессии не на севере, против СССР, а на юге, против Соединенных Штатов Америки. Это, в частности, дало возможность Сталину снять часть военных соединений с дальневосточных границ и направить их под Москву, над которой нависла угроза захвата немецкими вооруженными силами. В этом и есть, как мне кажется, одна из самых главных заслуг группы Зорге.
Но вернусь к соратникам Рихарда и сентябрьскому вечеру 1964 года. Я не верю в то, что все японские документы о деятельности его группы утеряны для нас безвозвратно. На чем основана такая уверенность? Инструкция Москвы, полученная вскоре после опубликования моей статьи в "Известиях", обязывала посольство разыскать любые японские материалы по этому делу. Маховик, которому дал первый толчок сам Хрущев, раскручивался на полную мощность. Посол привлек к работе меня. Помощь нам оказал тот же Иосио Сига. При его содействии удалось достать четыре объемистых фолианта - полный стенографический отчет о допросах Зорге в тюрьме Сугамо, изданный на японском языке. В мои руки попала также толстая тетрадь с рукописными записями допросов. Я передал все четыре тома в посольство. Точно знаю - их тут же переслали в Москву ближайшей диппочтой. Кому? Адресат остается неизвестным. Толстая тетрадь все еще хранится в моем архиве. Теперь она вряд ли сможет пригодиться за давностью лет. Рихард стал давно перевернутой страницей в истории советской разведки.
Документы свидетельствовали: Зорге не винил в провале группы ее членов. Он давал самую высокую оценку своим соратникам: журналисту Одзаки, впоследствии повешенному вместе с ним, художнику Мияги и целому ряду других. В свою очередь те, с кем он работал, рассказали, что Рихард был исключительно чистым человеком, к нему тянулись все, кто понимал абсурдность шовинистического угара и преступный характер планов правительства. Зорге сплачивал вокруг себя тех реалистически мыслящих людей, кого ему удавалось найти. Они находили других.
В тот сентябрьский вечер 1964 года мне удалось познакомиться с еще одним человеком по фамилии Хосака, работавшим на советского разведчика, а затем сидевшего в тюрьме Сугамо в соседней с ним камере-одиночке. Несмотря на соседство, Хосака встретился с Зорге в тюрьме всего один раз. Случайная встреча произошла в парикмахерской, куда заключенных приводили стричься четырежды в год. Вне камеры на головы узников надевали специальные сетки, закрывавшие лицо. Заключенные не знали, кто находится в тюрьме. В парикмахерской сетки приходилось снимать. Когда Хосака посмотрел на соседа, то невольно вздрогнул. Рядом в кресле сидел Зорге. Он улыбнулся и сказал несколько ободряющих слов.
Отрок (XXI-XII)
Фантастика:
альтернативная история
рейтинг книги
