Журналистское расследование

Коллектив авторов

Первая попытка дать определение этому понятию в нашей стране была сделана в указе Президента РФ по борьбе с коррупцией, принятом 4 апреля 1992 года, после того как народные депутаты провалили в первом чтении Закон о коррупции. В указе Президента говорилось, что «коррупция в органах власти и управления ущемляет конституционные права и интересы граждан, подрывает демократические устои и правопорядок, дискредитирует деятельность государственного аппарата, извращает принципы законности, препятствует проведению демократических реформ». Ясно, что это не определение понятия, а просто декларация. Такой же декларативный характер носят и два указания Генеральной прокуратуры России: от 12 августа 1996 года № 49/7 «О мерах по усилению борьбы с коррупцией прокурорского надзора за исполнением законодательства о государственной и муниципальной службе»

и от 29 сентября 1997 года № 59.1 «О принятии дополнительных неотложных мер по пресечению организованной преступности и проявлении коррупции». Наиболее внятное определение коррупции дается в сборнике нормативных документов, выпущенном ВНИИ Министерства внутренних дел России в 1994 году. В нем говорится, что «коррупционер – это лицо, являющееся представителем органа власти или управления, финансовых, банковских и хозяйственных структур, иных разрешительных институтов, заведомо и осознанно за материальное либо моральное (например, престиж) вознаграждение осуществляющее деятельность в интересах организованных преступных формирований, групп, сообществ и т. д.».

Большинство европейских законов трактуют коррупцию значительно шире, чем просто поддержка ОПГ. Для Европы это еще и лоббирование интересов какого-либо гражданина или организации за материальное либо моральное вознаграждение. Это и подкуп при получении кредитов, субсидий, помещений, лицензий, регистрационных мероприятий, использование служебного положения в личных целях.

…Однако, похоже, что и в этом неподъемном вопросе в России однажды тоже что-то может сдвинуться с мертвой точки. В апреле 2010 года уже новый президент Российской Федерации Дмитрий Медведев опубликовал Указ «О национальной стратегии противодействия коррупции и национальном плане противодействия коррупции на 2010 – 2011 годы». Для нас, журналистов, важным в этом Указе являются «механизмы реализации». Где, в частности, сказано, что стратегия реализуется, в том числе, и «…путем оказания содействия средствам массовой информации в широком и объективном освещении положения дел в области противодействия коррупции…».

Чем моральный кодекс отличается от уголовного

Узкая трактовка понятия коррупции в российском законодательстве – не только результат неповоротливости законодателей или нежелания властей ограничивать собственные возможности. Это еще и отражение нынешнего состояния общества, его моральных принципов и нравственных устоев. Журналист, как выразитель общественной морали, не может не придерживаться этих принципов. Еще и поэтому предметы журналистского расследования в России и на Западе зачастую не совпадают. Приведем один наглядный пример.

До 1996 года мэром Санкт-Петербурга был Анатолий Собчак. После того как он проиграл губернаторские выборы Владимиру Яковлеву, у него начались проблемы с Генеральной прокуратурой, и в результате он был вынужден уехать в Париж. По возвращении на родину Анатолий Александрович в скором времени умер от инфаркта. В дни похорон, в феврале 2000 года, в одной из телепередач на общероссийском канале выступал бывший вице-премьер российского правительства, а на тот момент депутат Госдумы Борис Немцов, который рассказывал многомиллионной аудитории, как они с Анатолием Чубайсом спасали Собчака от тюрьмы. Немцов говорил следующее: «Мне позвонил Чубайс, сказал, что у Собчака неприятности, что им занимается Генеральная прокуратура, а у него больное сердце. Чубайс сказал: „Боря, надо спасать Собчака!“» Дальнейшие события Немцов описывает так: «Я как раз собирался на утиную охоту с президентом. Там я выбрал момент и сказал Ельцину, что у Собчака неприятности, но ему нельзя в тюрьму – у него больное сердце и вообще он многое сделал для демократии. Президент насупился и сорок минут молчал. Я уже подумал, что все это ничем не кончится. Но когда прошли эти сорок минут, президент мрачно сказал: „Передайте Скуратову, что лежачего не бьют!“» Гордый собой, Немцов заключает: «Вот так мы спасли Собчака от тюрьмы».

С точки зрения цивилизованного общества, рассказ Немцова можно считать публичным признанием в совершении акта коррупции. На юридическом языке это квалифицируется как использование служебного положения или связей для предотвращения уголовного преследования, которое вела Генеральная прокуратура. В любой стране, где борются с коррупцией с помощью законов, а не деклараций, такое заявление политического деятеля вызвало бы эффект разорвавшейся

бомбы. У нас же такой поступок может служить предметом публичной гордости.

Давайте разберемся по существу. С одной стороны, Немцов признается, что использовал служебное положение. С другой – поступает порядочно, помогая товарищу, попавшему в беду. Так что с моральной точки зрения этот поступок оправдан.

Как должен реагировать журналист, постоянно сталкиваясь с подобными противоречиями в жизни? Наверное, универсального ответа мы не найдем, каждый руководствуется своими представлениями о добре и зле. Однако рискнем предложить свою схему, которая родилась в спорах с коллегами, в беседах со студентами.

Есть в нашем лексиконе слова, которые в большинстве языков считаются синонимами. У нас же разница между их значениями порой огромна. Возьмите понятия справедливость и законность. В России то, что законно, совсем не обязательно будет справедливым, и наоборот. Другая пара – правда и истина. И эти понятия в сознании россиянина не совпадают. В понятии истины больше математического, в понятии правды главенствует нравственное начало. Существуют еще, как минимум, две пары «несовпадающих синонимов» – свобода и воля, а также честность и порядочность. Невозможно приблизиться к одному из «краев» любого из этих понятий, не отдаляясь от другого. В этом особенность нашей страны, где жизнь течет интереснее, чем в других странах. В этих противоречиях заложено и то, что мы называем свободой маневра для журналиста-расследователя. Эта свобода и составляет поле, в котором надо работать и пытаться находить справедливые решения. В этом, пожалуй, и состоит главная особенность российской расследовательской журналистики.

На Западе задача журналистского расследования по существу сводится к обнародованию должным образом систематизированной информации, собранной в результате исследования круга вопросов. Но этого недостаточно для российской журналистики. В том числе и потому, что российский читатель плохо воспринимает материалы, в которых не содержится никакой морали, никакой оценки. Стремиться к западному стилю подачи информации, где все объективно и беспристрастно, – сегодня сродни попыткам высадить пальму в Сибири. А если так, то основной задачей журналистского расследования в России является не только обнародование через средства массовой информации объективных фактов по тому или иному вопросу, но и исполнение социальных функций.

В этой плоскости хорошо видна разница между расследованием журналистским и расследованием, которое проводят правоохранительные органы. Если для вторых приоритетной является функция обеспечения законности, то для нас, журналистов, важна, в первую очередь, функция социальной справедливости. Мы не выносим приговора и не принимаем судьбоносных решений. Мы предоставляем это право обществу, которое может и не согласиться с нашим пониманием и нашей оценкой.

Дискредитация жанра и ее последствия

На первых порах от «расследовательского» жанра в нашей стране ждали прежде всего восстановления социальной справедливости. И какое-то время – когда рухнул железный занавес, открылись секретные архивы, появилась возможность публично сопоставлять и анализировать факты – расследовательская журналистика успешно справлялась с этой задачей.

Но время шло, и обыватель уже считал пресными откровения времен гласности и перестройки. Общество требовало новых разоблачений, желательно с пикантными подробностями и усекновением голов. Спрос на такого рода материалы совпал по времени с переделом рынка средств массовой информации в России. Крупные финансово-промышленные и политические группы осознали, что СМИ и профессионалы, которые в них работают, могут быть мощным оружием в борьбе за сферы влияния. Начался процесс активной скупки средств массовой информации, благо большинство из них, даже самые влиятельные, стояли на краю финансового омута. Новые хозяева быстро сориентировались в общественных настроениях и стали превращать СМИ в собаку, которая рвет того, на кого ее спустили. Надо отметить, что многие средства массовой информации охотно приняли предложенные правила игры. Конфликтующие стороны не брезговали самыми изощренными методами, в первую очередь так называемым «сливом» компромата, который вскоре стал едва ли не самым действенным инструментом в общественно-политической и экономической борьбе.