Журнальный
Шрифт:
— Нам посоветовали поднять шум как можно быстрее. Устроить массовую рекламную кампанию следующего номера…
— Нас съедят.
— Да, но провести все надо так, чтобы потом было легко обратить в шутку. Вроде как «напугать» читателя.
Элеонора на миг задумалась.
— А в этом что-то есть… Дадим рекламу в другие издания нашего холдинга. Хотя… Ближайший еженедельник выйдет только через три дня… Звони на радиостанцию. Где там у нас по тридцать секунд эфира через два часа осталось?
Лида кивнула:
— А что диктовать? «Лучший питомец» отращивает клыки?
— …и
Главред недоуменно смотрел на попарно переложенные на соседние базы телефонные трубки и хитрым бантиком завязанный шнур от компьютерной мыши.
— Дети. А дети нуждаются в строгости, — сказал он. — Ничего, твердая рука — и я тут все налажу.
Кресло скрипнуло и покосилось на один бок.
— Тоже почувствовало хозяина? — довольно улыбнулся главред.
А потом посыпались звонки.
— Алло! Это редакция? Вы там с ума посходили, вас же дети читают!
— Какое оружие, что за пропаганда насилия?
— Мы только ради кошек и покупаем, как можно убирать раздел, что за дискриминация? И как же хомячки?
На хомячках Антон Сергеевич не выдержал и отключил аппарат. В блаженной тишине раздался звонок по местной линии:
— Добрый день, Антон Сергеевич. Купаетесь в благодарностях и славе? Как первые дни в роли спасителя?
— Шутник завелся? — хмыкнул главред. — Найду — премии лишу. И отпуск в феврале дам.
Ухо у Олечки было уже малинового цвета из-за плотно прижатой к нему трубки, номера телефонов в лежащем перед ней списке постепенно вычеркивались, а толку пока не было ровным счетом никакого. Все именитые фотографы-профессионалы, до которых секретарше удалось дозвониться, запрашивали за свою работу таких денег, о которых в «Лучшем питомце» и не слыхивали.
— Ничего, отрицательный результат — тоже результат, — пыталась утешить себя Олечка. — Вот прозвонюсь по оставшимся номерам, выслушаю там сумму и пойду докладывать, что идея себя не оправдала… — Девушка поежилась. — Ну не съест же он меня, в самом деле, я-то здесь ни при чем.
— А в древности гонцов, приносящих плохие вести, кое-где сразу товось… — мимоходом заметил направлявшийся к двери Вадим, краем уха услышавший последнюю фразу.
— Вот этого-то я и боюсь. Но что я могу сделать? Уговорить фотографа-профессионала работать за вдвое меньшие деньги, чем он берет обычно? Абсурд! А бюджета нам пока никто не увеличивал, — раздраженно добавила она, набирая следующий номер из списка.
— Фотографа? — заинтересовался Вадим. — Зачем фотографа? Этого… не устраивает качество моих снимков?
— Понятия не имею, что его не устраивает, — огрызнулась Оля, — возможно, твой внешний вид, а возможно, длинный язык. Но, по-моему, после того совещания он твердо вознамерился избавиться от твоей персоны. А пока он утверждает, что писать должен журналист, а снимать — фотограф, «иначе бардак у нас так и не прекратится». Кстати, я график вывесила, а ты не отметился, во сколько сегодня пришел.
— Ни черта себе, — присвистнул
— Что здесь произошло? — поинтересовалась вошедшая Катя. — Какая муха укусила Вадика? Пролетел по коридору, что-то бормоча себе под нос, меня, по-моему, даже не заметил… А он сегодня статью должен сдать в текущий номер, а завтра у него съемка с утра пораньше!
— У-у, — протянула Оля, — вот незадачка… — и пояснила, в чем дело.
Катя схватилась за голову. Когда Вадим от расстроенных чувств уходит в загул, вытаскивать его оттуда — дело долгое, муторное и ненадежное. Проверено…
Спустя полчаса Олечка в отчаянии уставилась на список фотографов — ничего обнадеживающего, осталось два номера, куда она пока не дозвонилась, но надежда на благополучный исход таяла с каждой минутой, да еще и Вадима теперь неизвестно где искать, если главред вдруг передумает насчет его снимков… «Что же делать, что же делать?» — бормотала девушка себе под нос. Идти докладывать о неудаче было страшно, и она оттягивала этот момент как могла. Телефонный звонок пришелся как нельзя более кстати.
— Оленька, а вы, собственно, на чьей стороне? — мягко поинтересовался смутно знакомый голос. Где-то она его уже слышала, причем совсем недавно.
— Что вы имеете в виду? — агрессивно поинтересовалась секретарша, одновременно мучительно пытаясь сообразить, с кем она разговаривает.
— Оленька, не прикидывайтесь глупее, чем вы есть на самом деле, — пожурил ее невидимый собеседник. — Вы на стороне журнала и его коллектива — или нового начальника? Боюсь вас разочаровать, милая, но карьеру вам так сделать не удастся. Бросайте вы это глупое занятие с обзвоном и помогите лучше Катерине отыскать Вадима.
— А что я скажу Антону Сергеевичу? И вообще вы, собственно, кто такой?
— Придумайте, что сказать, — хихикнул голос в трубке и, проигнорировав последний вопрос, отключился.
Антон Сергеевич в уединении собственного кабинета перелистывал номера «Лучшего питомца» за последний год со страдальческой гримасой. Нет, все-таки какую ерунду они печатали до сих пор, просто чудовищную. Делавший карьеру в изданиях про автомобили, спорт и оружие, новый главред журнала о домашних зверушках искренне страдал. Хомячки… канарейки… кошечки… Нет, это просто невозможно!
— Мяу! — вдруг звонко раздалось откуда-то из-под стола.
Антон Сергеевич вздрогнул и наклонился — нет, никаких кошек там в помине не было. Показалось, видимо. Он снова раскрыл журнал и задумался: стоит ли добавить в издание материал о лошадях и конных походах на выживание?
— Мяу! — настойчиво повторилось теперь уже из-за занавески.
Вскочив и раздраженно отдернув штору, Антон Сергеевич снова никого не обнаружил.
— Мррр-мяу! — издевательски прозвучало из-за кресла.