Жуткие приключения в империи

Лямина Софья Ивановна

Но это было где-то там.

Здесь же я стояла, смотрела на своего фиктивного жениха и чувствовала, как забываю, для чего мы здесь собрались. Невольно сквозь тревогу и предчувствие плохого пробилась ответная улыбка, совершенно искренняя и светлая. И вот ведь парадокс: мы ждали нападения, ждали взрывов и провокаций, но вместо серьезного подхода к делу стоим и улыбаемся, словно все остальное не имеет значения. И чем шире улыбалась я, тем больше растягивались его губы.

— Ты невозможен, — прошептала я, когда он подошел ближе и обхватил руками мои ладони.

Наклонившись,

Ланфорд произнес, не сводя с меня глаз:

— Я понятия не имел, что все происходящее безумие принесет в мою жизнь тебя. Но если бы знал, Владислава, я бы лично писал этой ведьме и напоминал о том, что мы ожидаем ее визитов. Клянусь, и пусть эти люди и нелюди, святой отец и бог будут мне свидетелями: всю эту жизнь я проживал во тьме, пока однажды ты, словно взрыв, не ворвалась в мою жизнь. Я помню первое мгновение, когда я увидел тебя — взъерошенную после того, как вы с профессором пытались смешать магию в колбе, потрепанную, но ни о чем не сожалеющую. С такой любовью к жизни и решимостью в глазах, что невольно задумаешься, а может это я не прав, что считают опасные эксперименты безумием? Я никогда не жалел, что встретил тебя. И готов тебе повторять снова и снова, Владислава, ты — это свет в моей жизни. Каждый твой взгляд, каждое движение выразительной мимики, каждый тяжелый вздох, каждая попытка закатить глаза, учинить очередное безумство, твоя искренность, честность, отвага и бесконечное желание помогать всем вокруг, забывая о себе. Это наполняет меня светом.

Воздух покинул мою грудь, как только Ланфорд заговорил, и я не дышала все время. Казалось, мне и не нужен кислород, я была готова дышать и наслаждаться его словами, его взглядом. Тому, как ласково его руки держали мои.

Потому, когда раздался первый хлопок, слишком драматичный и саркастичный, чтобы быть правдивым, я даже не среагировала. Просто продолжала смотреть в его глаза. Лишь ко второму удару в ладоши я перевела взгляд и, осмотрев молодую, высокую и до безумия красивую женщину, вспомнила, для чего мы здесь собрались.

— Как романтично, — произнесла ведьма, некогда носившая имя Златослава, — так красиво, так неискренне. Что, поверили им? Окститесь, дорогие, это все лишь трюк, чтобы выманить меня. На все готовы, лишь бы я почтила вас своим присутствием. Так вот она. Пришла. Готовы умереть?

По мановению ее слова хлесткие порывы ветра сбили огонь со свечей, и в зале стало неожиданно темно. Лишь яркий свет из окон разбавлял эту тьму, которая с ее появлением словно сгустилась и обволокла все вокруг. Среди гостей послышались крики.

— Лишенная имени, остановись! — произнесла тетушка, появившаяся прямо передо мной. Ее поза, ее взгляд, ее голос выражали лишь уверенность. — Они не виноваты в том, что здесь произошло. Отпусти невиновных и реши этот вопрос с нами, равными тебе, ведьмами.

Возникла пауза. Незначительная, почти молниеносная, но она была, словно ведьма и не раздумывала над словами Румпельштиды. Она ждала их, а пауза стала лишь моментом ее триумфа.

— С преогромным удовольствием. — произнесла

ведьма с очаровательной улыбкой. — Все вон.

После этих ее слов взметнулся ветер вперемешку с песком и пылью. Его порывами вынесло гостей, магов, императорскую семью и даже тетушку Румпельштиду. Всего мгновение и мы стоим рядом с ведьмой, лицом к лицу. Так близко, словно были давними подругами.

— Вот ты какая ведьма Владислава. — шепотом, почти с восторгом произнесла она, жадно оглядывая мое лица. — Наслышана. О тебе много говорят, ты знаешь? Очень раздражает. И то, что ты меня преследуешь, тоже раздражает. Ты мешаешь моим планам.

Голос ее звучало чисто, звонко, а мимика выражала исключительную приветливость. Даже слова были произнесены с улыбкой, словно не притаилось в них никакой угрозы.

Но глаза были чистой пропастью из безумия, а жесты словно кукольными. Каждый взмах руки, поворот головы, шаг словно долго репетировались и тренировались, а потому были неестественными. Ведьма двигалась, но так, словно лишь помнила, как это правильно делать.

— Как тебя зовут?

— Мела, — произнесла она охотно. — благозвучно, правда? Это означает тьма. Так и не скажешь! Но мне нравится звучание имени: так нежно, просто и деликатно. Сразу не поймешь, что после этого тебя ожидает только смерть.

Ведьма засмеялась, оценив иронию собственной шутки.

— Зачем ты меня преследуешь? — оборвав саму себя на высокой ноте, вдруг вопросила Мела. — Тебя не учили уходить от тьмы, а не пытаться наступить ей на пятки?

— У меня такая работа, — отозвалась я, не меняя тона. Мои слова звучали в такт ее, не выдавая охватившего меня страха и сомнений. Легко быть смелой и наглой, когда ты рядом с напарником и толпой сильных магов, но сейчас пришлось собрать все свое мужество и дипломатичность. — ловить таких, как ты. И избавлять мир от лишней тьмы.

— Ты славная девушка, светлая ведьма. — произнесла Мела, оказавшись неожиданно близко. — Я пыталась тебя остановить, подсылала к тебе свою помощницу. Ты должна ее помнить, Гаэль. Это было так забавно — наблюдать, как ее мать сходит с ума от безызвестности, как она готова отдать все и даже больше, чем у нее есть, чтобы вернуть дочь. Она же тем времени под личиной служанки ходит рядом с матерью и ненавидит ее. Тебе стоит попробовать — ломать родственные узы так весело! Психологи говорят, что узы матери с детьми нерушимы, но посмотри — в этот раз один лишь нашепт, и я смогла. Так легко, что почти не интересно.

Ведьма отошла и, потрогав изгородь из живых цветов, задумчиво добавила:

— Я бы давно от нее избавилась, эта Гаэль совершенно бесполезна. Никакого толка, лишь раболепство и слепое желание угодить, чтобы заполучить хоть часть моей силы. Мне было бы достаточно лишь взгляда, чтобы убить ее. Но вот мать этой девчонки…какая ведьма, какая сила. Я бы хотела ее. Взрослые ведьмы гораздо умнее, хитрее и коварнее. Но с ними связываться ненадежно. С женщинами вообще ненадежно дело иметь. Ты знаешь? Мы ведь влюбляемся в этих проклятых мужчин.