Жужжащая обитель мух
Шрифт:
— Да, — сказал он, — я так говорил. Но если ЭТО получило над вами власть, то уже не отпустит. Вы должны пойти туда.
Мне хотелось спорить с дедушкой, опровергнуть его слова, но я не мог этого сделать. Где-то в глубине души я понимал, что он прав. Я думаю, что знал это с самого начала.
Дедушка посмотрел на дверь.
— Пойдете после того, как закончится дождь, — сказал он. — После дождя ОНО безопасно.
Но в его глазах виднелось сильное беспокойство.
Мы шли по влажной
Мы шли вперед, не оглядываясь, но я знал, что дедушка стоит на крыльце и наблюдает за нами. Не знаю, что чувствовала Джен, но я, к своему удивлению, совершенно не боялся. Страха не было вообще. Я чувствовал только какое-то странное отчуждение, как будто все это происходило с кем-то еще, а я был сторонним наблюдателем.
Мы прошли траву и оказались на открытом участке, который я видел во сне. И этот пустырь, и баня с окружавшими ее лачугами, выглядела точь-в-точь, как в моем кошмаре.
Все те ощущения, которые я испытывал во сне, я испытал заново, теперь в реальности. Я знал, как выглядит баня, но все же еще раз удивился ее небольшим размерам.
Джен схватила меня за руку, ища поддержки.
— Зайдем внутрь, — сказала она.
Голос Джен показался мне странным, как будто она находилось где-то далеко, и до меня доходило только эхо ее слов. Но это чувство прошло, как только мы переступили порог. Я почувствовал страх. Настоящий страх.
Абсолютный ужас.
Комната была покрыта миллионами мух. Буквально миллионами
Возможно даже, что и миллиардами.
Мухи полностью покрывали стены, пол, потолок, летали внутри комнаты. Живой мушиный ковер постоянно шевелился, по нему ходили волны, а с потолка падали мушиные капли всевозможных видов, форм и размеров. Шум был невероятным — это было громкое гудение или жужжание с четко выраженными тонами и интонациями. Он почти был похож на какой-то язык.
Почти, но не совсем.
Прежде чем я мог что-то сказать, Джен вошла в комнату. ее правая нога погрузилась на несколько дюймов в море извивающихся мух. Но крошечные существа не стали подниматься вверх по ее ноге, похоже, они ее совсем не замечали, как будто Джен наступила в лужу черной, застоявшейся воды.
— Заходи, — сказала она.
Я последовал за Джен, мои ноги несли меня вперед, в то время как мозг дико протестовал против этого. Моя нога тоже погрузилась в мух. Они казались мягкими, эластичными и скользкими.
Мы медленно прошли на середину комнаты, где и остановились. Здесь было свободное место, а на полу лежала незаконченная глиняная фигура неопределенной формы примерно трех футов в ширину и шести — в длину. Затем на эту фигуру нахлынула волна мух, тысячи мушиных ножек пробежали по мягкой глине. Когда волна
Прошла еще одна волна.
Глиняная болванка приняла облик моего дедушки.
Он лежал, вытянувшись, на полу, его руки хватали что-то невидимое, а глаза в черепе закатились кверху. На лице была написана сильная, жесткая боль.
Я понял, что это означало.
— Нет! — закричал я и выбежал из комнаты. Я кричал, бежав через луг, и даже не оглянулся, чтобы посмотреть, последовала ли Джен за мной. В этот момент мне было не до нее.
Позади меня гудение перешло в мягкий шепот. Как будто мухи смеялись.
Я пролетел сквозь высокую траву и пробежал мимо сарая. К этому моменту небо уже очистилось от облаков, и воздух начал постепенно нагреваться. Я видел, как от растений поднимается пар. Я опоздал, я знал это, я знал, что слишком поздно, но продолжал бежать, не обращая внимания на боль, разрывающую мою грудь, и уставшие легкие, которым не хватало воздуха.
Возле крыльца я немного притормозил, вбежал по ступенькам и распахнул дверь.
Он лежал на полу рядом со своим креслом, мертвый, в той же самой позе, что и глиняная фигура.
Я сел рядом с ним и взял его за руку. Его лицо не было похоже на то, что было на фигуре. Он не казался испуганным или испытавшим сильную боль. Смерть не стала для него страшным ударом или долгожданным освобождением. Он не был ни несчастен, ни доволен. Он был просто мертв. Его лицо было желтоватого цвета, а сам он казался небольшим и очень маленьким, словно ребенок.
Мне хотелось плакать. Я хотел кричать, но не мог. Я смотрел на его лицо, лицо, которое любил, и вспоминал наш последний разговор. Я думал о временах, когда мы вместе ходили на рыбалку. Я пытался вспомнить подарки, которые он мне дарил в детстве. Но все было бесполезно. Я не мог выдавить из себя ни слезинки, как бы сильно я не хотел плакать.
Я просто сидел, уставившись на безжизненное тело своего дедушки.
С красным лицом в дверь ворвалась запыханная Джен. Она увидела на полу тело моего дедушки, и ее лицо из красного стало мертвенно-бледным. Страх и ужас исказил ее лицо.
— Б-боже мой… — запнулась она, ее руки начали дрожать. — Боже мой…
Я почувствовал себя совершенно спокойным, поднялся с пола и помог Джен присесть на стул. Я налили ей стакан воды, который она взяла дрожащими руками.
— Сиди здесь, — сказал я. — Никуда не уходи. Я скоро приду.
Я пошел в гостиную, но, увидев кусок оберточной бумаги, остановился. Я наклонился над дедушкой и поднял его. Я задумался на минуту, а потом смял бумагу, не читая, что там написал дедушка.
И пошел вызывать скорую помощь.