Жюстина

де Сад Маркиз Донасьен Альфонс Франсуа

– Это значит вы творите зло ради самого зла, сударь, - заметила испуганная Жюстина.
– Вы должны стремиться только к увенчанию своего экстаза, и если вы придете к этому без преступления, зачем осквернять себя им?

– Потому что только так я могу с наслаждением излить мою сперму, и для этого я спустился в этот подвал. Я знаю, что испытаю оргазм и без этого, но мне доставляет изощренное удовольствие поступать именно таким образом.

Для начала он выбрал Жюстину; он заставил ее одновременно ласкать себе член и задний проход, а сам гладил ее прекрасное тело.

– Тебе еще многое надо пережить, Жюстина, - говорил он, теребя ее ягодицы, - чтобы эта сладкая плоть отвердела и превратилась в сплошную мозоль, как у Сюзанны: ее задницу можно поджарить, и она ничего не почувствует. А у тебя, Жюстина, у тебя здесь еще цветут

розы и лилии... Но ничего, скоро мы дойдем до этого, непременно дойдем...

Невозможно представить, насколько успокоила Жюстину эта угроза, Ролан, разумеется, не догадывался, какую надежду он вносит в ее сердце этими словами. В самом деле, разве было не очевидно, что раз он собирался подвергнуть ее новым жестокостям, у него не было желания расправиться с ней? Итак, фортуна начинала ей улыбаться, Жюстина несколько успокоилась. Еще один проблеск счастья: у нее ничего не получалось, и огромная масса плоти, безвольно отвисшая, никак не откликалась на ее движения. После нее в ту же позу встала Сюзанна, и руки злодея начали обследовать те же самые места на ее теле, но поскольку у нее была толстая продубленная кожа, Ролан с ней не церемонился; к тому же Сюзанна была моложе нашей героини.

– Я уверен, - глубокомысленно заметил распутник, - что никакой хлыст не сможет теперь выдавить ни капли крови из этого седалища.

Он поставил их обеих на четвереньки таким образом, чтобы перед ним оказались все четыре пещерки наслаждения, его язык обшарил две самые узкие, в две другие злодей с презрением плюнул. Потом заставил обеих встать на колени между своих расставленных ног, теперь его член находился на уровне их грудей.

– А вот что касается сисек, - обратился Ролан к Жюстине, - Сюзанна далеко превосходит тебя, посмотри, как сложена у нее эта часть тела.

Говоря это, он изо всех сил тискал грудь бедняжки Сюзанны, которая как раз ласкала его, и как только его пальцы стиснули пышную девичью плоть, его копье, вылетев из колчана, угрожающе взметнулось к потолку.

– Мне жаль тебя, Сюзанна! _ вскричал Ролан.
– Вот чего ты добилась! Это твоя смерть, твой смертный приговор, мерзавка, - продолжал он, щипая и выворачивая ей соски.

При этом он только обсасывал и легонько покусывал розовые бутончики Жюстины. Наконец он поставил обреченную Сюзанну на колени на край дивана, низко наклонил ей голову и в таком положении вторгся в ее зад. Сотрясенная новыми болезненными ощущениями, Сюзанна стала вырываться, тогда Ролан, желавший лишь провести рекогносцировку боем и удовлетворившись несколькими толчками, переместился в задний проход Жюстины, но не перестал терзать другую жертву руками.

– Эта блудница невероятно возбуждает меня, - говорил он, с размаху вонзая большую булавку в ее левую грудь, - я даже не знаю, что бы с ней сделать.

– Ах, сударь, - жалобно сказала Жюстина, - сжальтесь над ней! Нельзя же причинять человеку такую боль.

– Это только цветочки, - пригрозил злодей.
– Если бы здесь мог оказаться знаменитый император Кье, один из самых выдающихся монстров, какие только сидели на китайском троне, мы бы придумали что-нибудь поинтереснее! {Китайский император Кье имел такую же жестокую и развратную жену, как и он сам. Им ничего не стоило проливать кровь, и ради своего удовольствия они проливали ее ручьями. У них во дворце была секретная комната, где на их глазах, пока они сношались, убивали невинных жертв. Тео, один из наследников этого императора, также имел жестокосердную супругу, они велели изготовить медную колонну, которую нагревали докрасна и привязывали к ней несчастных. "Королева, - пишет историк, у которой мы позаимствовали эти факты, - безумно наслаждалась судорогами и воплями бедных жертв и часто требовала от мужа устроить ей такое зрелище". ("История выдающихся супружеских пар", стр. 43, том VII). Прим. автора.)} Он вместе со своей женой каждый день убивал людей; рассказывают, что они доводили их до такого жуткого состояния, до такой нечеловеческой боли, что те думали только о том, как бы поскорее умереть, но это им не удавалось благодаря супружеской чете, которая старалась отдалить этот момент и совместить его со своим оргазмом... Но я слишком милосерден, Жюстина, - продолжал коварный мясник, продолжая совокупляться и не переставая раздирать грудь Жюстины, - о, я слишком милосерден... я еще не дошел до этого... я только учусь...

Через некоторое время, разогревшись предварительными упражнениями,

Ролан наконец поднялся, так и не закончив жертвоприношения, и своим неожиданным отступлением причинил Жюстине больше страданий, чем она испытала в момент проникновения. Фаллос его стал еще тверже, и распутник бросился в объятия Сюзанны, решив дополнить истязания саркастическими замечаниями.

– Милое создание, я никогда не забуду первые сладостные минуты нашего счастливого союза! Ни одна женщина не доставляла мне большего удовольствия! Никого я так не любил, как тебя, моя радость... Давай обнимемся, Сюзанна, может быть, теперь мы долго не увидимся.

– Зверюга!
– закричала несчастная, с ужасом отталкивая существо, которое мучило ее столь жестокими речами.
– Отойди от меня, не усугубляй мои мучения такими издевательствами. Утоли свою ярость, чудовище, но уважай, по крайней мере, мое несчастье.

Взбешенный Ролан повалил ее на канапе, широко раздвинул ей ноги и, вперив свирепый взгляд в зияющую вагину, продолжал издеваться:

– А ты, храм моих прежних наслаждений, как я блаженствовал, срывая твои весенние розы, дай же мне проститься с тобой...

И подлый распутник вонзил туда свои когти и несколько минут с остервенением копался там, а Сюзанна истошно кричала до тех пор, пока он не вытащил свою руку, залитую кровью. Сочтя такую пытку недостаточно болезненной, он ввел внутрь длинную толстую иглу и достал до матки. Кровь хлынула густой струей, он поставил под нее свой член, потом велел Жюстине обсосать его. Насытившись этими ужасами и чувствуя, что больше ему не выдержать, он заявил:

– Пойдем, милая Жюстина, пойдем завершим этот спектакль игрой в веревочку (так он называл свою чудовищную шутку, о которой мы рассказывали выше) {Эта игра, описанная выше, была очень популярна у древних кельтов, наших предков. (См. "Историю кельтов" Пелутье). Почти все извращения распутства и необычные страсти либертинажа, изображенные в этой книге и когда-то вызывавшие нездоровый интерес наших законов, в незапамятные времена представляли собой либо забавы наших предков, либо законные обычаи, либо религиозные церемонии. А сколько было таких церемоний, например, у язычников, где использовалась флагелляция! Многие народы употребляли такие же истязания для того, чтобы воспитывать воинов. (Читайте "Религиозные церемонии всех народов земли"). Эти шутки, недостаток которых заключается в гибели какой-нибудь блудницы, считались преступлениями в предыдущем веке и в первые восемьдесят лет века нынешнего, но люди все же умнеют и благодаря философии скоро не будут карать честного человека за убийство, грязной. шлюхи. Ставя этих ничтожных тварей на их законное место, люди начинают сознавать, что они созданы только для того, чтобы служить нашим страстям, что наказывать следует их непослушание, а не наши прихоти. (Прим. автора.)}.

Наша сирота взошла на трехногий эшафот, палач обвязал ее шею веревкой и устроился перед ней в кресле. Сюзанне, несмотря на ее ужасное состояние, было ведено возбуждать его руками. Через минуту он выдернул табурет, но Жюстина, вооруженная ножом, успела перерезать веревку и упала, отделавшись испугом.

– Отлично, отлично!
– похвалил Ролан.
– Твоя очередь, Сюзанна; помни, что я тебя пощажу, если ты окажешься такой же ловкой.

Сюзанна встала на место Жюстины, но коварный обманщик дал ей в руки тупой нож. Некоторое время он любовался жертвой в таком положении; он гладил ее, он шарил руками по всему ее телу, целовал задницу с большим чувством и наконец сел. Жюстина начала ласкать его; вдруг табурет дернулся и отлетел в сторону, и все старания Сюзанны оказались бесполезными: жуткие судороги исказили ее лицо, ее язык вывалился наружу. Ролан встал и во все глаза уставился на повешенную девушку. Читатель вряд ли нам поверит, что было потом... А потом распутник долго и страстно сосал этот язык, который вытолкнула изо рта последняя предсмертная мука.

– О Жюстина!
– закричал он.
– Какое это блаженство! Вот она висит, потаскуха, вот она и сдохла... О разрази гром мои чресла! Никогда я не испытывал ничего подобного!.. Давай снимем ее и положим на диван, я хочу насладиться ее задницей: говорят только в таком состоянии у женщины сужаются все проходы.

Он исполнил задуманное. Сюзанна уже не дышала, однако монстр получил удовольствие, после чего озабоченно произнес:

– Надо снова подвесить ее, она еще жива... Она должна издохнуть, и я хочу содомировать тебя, Жюстина, когда буду убивать ее.