Жюстина
Шрифт:
– Я не отказываюсь от своего обещания, - сказал Дольмюс, - и в это время мы с твоим братом будем лакомиться ее ягодицами.
Тут Вольсидор продемонстрировал отцу всю мощь своего возбуждения, и Дольмюс, подставив седалище, несколько минут наслаждался грязным инцестом. Кардовиль, заменив Вольсидора, подошел к Зюльме и пососал ей рот и клитор, между тем как Нисетта в объятиях своего брата Брюметона массировала чьи-то члены и целовала ягодицы одного из негров.
– Ну что же, - произнес Дольмюс, возобновляя осмотр Жюстины, - не зря говорил Сен-Флоран, что у этой паскудницы красивый зад.
И он укусил ее с этими словами.
– Да, черт возьми мою душу!
– подтвердил Кардовиль, присоединяясь к другу.
– Да, клянусь моей спермой, у потаскухи самый прекрасный зад на свете; пора потешиться с
– Давайте сделаем так, - предложил Дольмюс.
– Возьмем ее в кольцо, каждый выберет определенную часть тела по своему вкусу и будет истязать ее; мы рассчитаемся по порядку и будем по очереди, в быстром темпе, причинять пациентке боль в соответствующем месте. Таким образом мы изобразим бой часов - если не ошибаюсь, это будет соответствовать, двенадцати полуденным ударам, - и тело нашей жертвы каждую секунду будет испытывать новое ощущение.
– Ах, разрази меня гром!
– воскликнула Нисетта, укусила ягодицы негра и снова стиснула губами член, которым она забавлялась и который неуклонно приближался к оргазму.
– Ах, гром и молния на мою жопу, какая восхитительная будет сцена! Давайте же начнем поскорее!
Каждый занял свое место, и общая диспозиция составилась следующим образом.
Кардовиль завладел самой выступающей частью правой груди; Брюметон, его сын, - ее основанием; левая грудь досталась двоим - Дольмюсу и его сыну; Нисетта потребовала себе клитор; Зюльма взяла губки влагалища; негры взяли по икре; Лароз и Жюльен занялись подмышками;
Флер д'Амур и Сен-Клер выбрали ягодицы.
Один из негров сгреб Жюстину в охапку, повыше приподнял ей зад, и каждый из участников нанес ей по сто ударов кнутом из бычьих жил. Невозможно представить себе, с каким остервенением обе девицы занимались флагелляцией: из всей компании больше всего Жюстине досталось от них. После экзекуции они повалились на ковер, извиваясь всем телом, привлекли к себе по самцу и яростно совокупились с ними.
Тем временем приступили к новым развлечениям, Брюметон предложил, чтобы каждую девушку содомировал ее отец и сношал во влагалище брат; негры должны были прочищать седалища отцам, а каждый юноша принимал один член в задний проход, другой держал в руке. В продолжение этой волнующей сцены Жюстина страдала на колесе, ублажая взор участников. Извергнулись все без исключения: пришлось постараться, так как жертва держалась из последних сил. Ей дали час на отдых, остальным были предложены вина, ликеры и сытные яства, чтобы они подкрепили силы и подготовились к новой вакханалии.
– Итак, прекрасная Жюстина, - сказал Дольмюс, - ты видишь эти осунувшиеся фаллосы? Ты должна их оживить.
Актеры образовали круг, нашу героиню поместили в центр. Она должна была подходить к каждому по очереди и сосать женщинам влагалище, задний проход и губы, мужчинам - язык, анус и член. При этом тот, кого она ласкала, должен был нанести ей кровавую рану.
Дольмюс оторвал ей ухо; Кардовиль порезал правую грудь; Брюметон поцарапал левую; Нисетта два раза подряд ткнула ее ножом в правую ягодицу; ее сестра отрезала кусочек плоти от левой; Вольсидор, вооружившись шариком на нитке, утыканным со всех сторон шипами, довольно долго щекотал нежные стенки вагины; Лароз проколол вену на левом бедре; Жюльен оторвал зубами клочок от правого; Флер д'Амур размозжил кулаком нос, из которого ручьем хлынула кровь; Сен-Клер засунул стилет на полдюйма в живот; первый негр сделал несколько надрезов на обоих плечах, второй уколол шейную вену.
Опьяневшая от похоти Зюльма захотела совокупиться, та же мысль пришла в голову Нисетте. Негры всадили им по члену во влагалище, братья овладели их задницами, а отцы на их глазах сношали педерастов, которым девушки массировали пенисы.
– Однако мы совсем забыли про нашу шлюху, - заметил Кардовиль.
– Да, - откликнулся Дольмюс, - пора кое-что ей заузить.
Жюстина не совсем поняла, что означают эти слова, но они бросили ее в дрожь.
– Замор, - обратился Кардовиль к одному из негров, - возьми эту шваль и заштопай ее.
Слуга понимающе кивнул. Он поднял ее и положил поясницей на возвышение, похожее на круглое седло диаметром менее шести дюймов; в таком положении, не имея под собой опоры, ее ноги свешивались с одной стороны, руки - с другой. Все четыре конечности крепко привязали
– О дьявольщина!
– зарычала она, опьяневшая от вина и нечеловеческого вожделения.
– Предоставьте это мне, я сама это сделаю; я хочу заштопать ей влагалище, а сестрица пусть займется задницей.
– Я зашью ей сердце, если нужно, - вставила Нисетта, - а потом сожру его по кусочкам вместе с кровью, если захотите.
– Браво, девочки мои, - воскликнул Дольмюс, - вы достойны тех, кто дал вам жизнь; в ваших развращенных сердцах больше нет места жалости, этого самого презренного из всех чувств.
– Нет, черт меня побери, я все-таки сделаю это!
– продолжала Зюльма, подходя к влагалищу, которое жаждала законопатить.
И не думая ни о той крови, которую она прольет, ни о страданиях, которые причинит невинной девушке, обезумевшая Зюльма на глазах злодеев, возбужденных этим зрелищем, закрыла вход в вагину нашей героини одним умелым швом. Следом подошла Нисетта и таким же образом забаррикодировала храм Содома.
– Вот это мне нравится, - заметил Кардовиль, когда Жюстину опять уложили на спину и он увидел прямо перед собой надежно укрепленную крепость.
Двумя мощными движениями он проник в святилище и совершил там жертвоприношение, которого жертва уже не почувствовала, так как потеряла сознание.
– Теперь мой черед, - заявил Дольмюс, развязывая Жюстину.
– Я не буду зашивать эту бедную девушку, я просто уложу ее на походную кровать, и та мигом приведет ее в чувство, которого она лишилась из-за своей глупой добродетели.
Один из негров быстро достал из шкафа сбитый по диагонали крест, утыканный мелкими гвоздями - на него-то и собрался распутный монстр положить Жюстину. Но Боже милосердный, каким жутким эпизодом он решил украсить свое жестокое наслаждение! Прежде чем привязать жертву к кресту, Дольмюс засунул в задний проход несчастной шарик, ощетинившийся острыми выступами. Как только блестящий предмет погрузился в тело пациентки, ей показалось, будто внутри у нее вспыхнул пожар. Она закричала и забилась, ее связали, и Дольмюс вторгся в ее влагалище, изо всех сил прижимая Жюстину к торчавшим гвоздям. Один из негров овладел задом Дольмюса, Нисетта и Зюльма предоставили свои ягодицы в распоряжение двух долбилыциков и массировали члены братьев, один из которых бил хлыстом Кардовиля, а тот в свою очередь содомировал юношу в окружении остальных участников оргии. Все получили свою долю удовольствия, одна Жюстина страдала от боли, описать которую нет никакой возможности: чем сильнее она отталкивала атакующих, тем крепче они прижимали ее к иглам, раздиравшим ей тело. К тому же ужасный шарик производил такое опустошительное действие, что крики несчастной истерзали бы любое другое сердце, но только не сердца злодеев, окружавших ее, и у нас недостает слов, чтобы рассказать о ее муках. Однако, по всей видимости, Дольмюс наслаждался безумно: прильнув к устам страдалицы, он, казалось, вдыхал всю ее боль, чтобы увеличить удовольствие, которое опьяняло его, но по примеру своего друга, чувствуя, что его семя вот-вот прорвет запруду, он хотел получить как можно больше, прежде чем пролить его. По его знаку Жюстину перевернули, и все увидели, что ее ягодицы, порванные в клочья, все еще великолепны. Шарик извлекли, чтобы он разжег такой же пожар в вагине, и опустившись туда, он опалил огнем всю нежную плоть вплоть до самой матки. Так же крепко ее привязали к адскому кресту животом вниз, и теперь на острых иглах предстояло страдать самым чувствительным местам ее тела. Дольмюс содомировал Жюстину, его подвергал флагелляции один из педерастов, которому негр чистил задний проход; другой африканец, встав ногами на концы креста, терся ягодицами о лицо Жюстины, в конце концов он испражнился ей в рот, и ее заставили проглотить эту мерзость, между тем как Брюметон сношал в углу свою сестру. Вольсидор, Кардовиль и Брюметон по очереди занимали место Дольмюса, подставляя задницу то неграм, то ганимедам, а Нисетта и Зюльма также с удовольствием помочились и испражнились на лицо пациентки. После чего обе девы отдавались тем, кто покидал седалище их отцов или братьев. Оргия достигла своего апогея, кровь несчастной Жюстины забрызгала всех жрецов.