Зигмунд Фрейд и Карл Густав Юнг. Учения и биографии
Шрифт:
Но главное состоит, пожалуй, в том, что в письмах к невесте Фрейд нередко говорил о таких чертах своего характера и давал самому себе такие характеристики, которые могли быть им выявлены и осознаны только в процессе самоанализа.
В самом деле, наряду с пылкими признаниями в любви и благодарностью невесте за то, что она «спасла и осчастливила» его душу, Фрейд по своей собственной инициативе представал перед ней человеком, наделенным различными пороками, включая лень, легкомысленность, упрямство, зависть, раздражительность, обидчивость, злопамятство, мстительность, честолюбие и многие другие, характеризующие
В частности, он писал невесте о том, что именно в интересной работе находит спасение от своей сильной обидчивости и раздражительности. Выражал надежду на то, что Марта будет отвлекать его от всех пороков, мелкой злобы, зависти, пустой алчности. Говорил о деспотических свойствах своей личности.
В письме к невесте от 29 августа 1883 года Фрейд подчеркивал:
«… я решил признаться тебе, что в моей натуре есть склонность деспота и мне страшно тяжело управлять собой».
Зачем Фрейду нужно было обнажать перед любимой девушкой свои пороки? С какой стати он признавался в них, вместо того чтобы оттенить перед ней свои достоинства? Разве так поступают молодые люди, тем более сомневающиеся в том, как это имело место у Фрейда, любят ли их те, к кому они испытывают пылкую страсть? Не является ли такое поведение, мягко говоря, странным, требующим разумного объяснения?
Конечно, легче всего объяснить странное поведение Фрейда тем, что в период переписки со своей невестой он принимал незначительные дозы кокаина. Если придерживаться данной точки зрения, то этим отчасти можно объяснить как многостраничные послания к любимой девушке, насчитывающие порой до 12 страниц, написанных мелким почерком (по свидетельству официального биографа Фрейда Джонса, объем одного из писем достигал 22 страниц), так и пылкие, не свойственные его сдержанному характеру объяснения в любви. Тем более что он сам давал повод к подобного рода объяснениям.
Так, в письме к невесте от 2 ноября 1886 года по поводу одного вырвавшегося у него «глупого признания» Фрейд заметил, что оно высказано им без всякого повода, если не считать кокаина, который помогает ему расслабиться, выговориться.
Однако дело не в кокаине, к малым дозам которого он прибегал в начале своей врачебной карьеры, во всяком случае не только в нем. Содержащиеся в письмах Фрейда к невесте признания в его собственных пороках обусловлены тем, что, обладая задатками исследователя и обуреваемый страстью к разгадкам человеческих тайн и поиску истины, будущий основатель психоанализа уже в то время эпизодически занимался самоанализом.
Собственно говоря, его письма к невесте – это беспрецедентный по своей обнаженности пример самоанализа человека, готового ради истины поступиться ложным стыдом. В данном случае невеста Фрейда являлась катализатором его последующих прозрений, в результате которых со временем он пришел не только к систематическому самоанализу, но и к открытию психоанализа, как нового взгляда на внутренний мир других людей и самого себя.
Можно, пожалуй, без преувеличения сказать, что, будучи невестой Фрейда, Марта Бернайс сыграла в истории возникновения психоанализа не меньшую роль, чем Флисс, переписка с которым документально свидетельствует о переживаниях, сомнениях и поисках человека,
В самом деле, как и в посланиях Флиссу, в письмах Фрейда к невесте находили отражение высказывания о состоянии здоровья, перепадах в настроении, об успехах и неудачах в исследовательской и терапевтической работе. В одних письмах он сообщал о том, что «здоров, как лев», является «веселым и жизнерадостным», нашел «новый метод лечения, который обещает быть более долговечным и надежным, чем прежде». В других – писал о «сильной мигрени», «лютом отчаянии», «ужасном страхе перед будущим». Наряду с этим он признавался в том, что находится в состоянии «чрезмерной обидчивости и нервозности», испытывает «заболевание неврастенией в легкой форме».
Надо полагать, такие высказывания и признания не делались просто так. Они свидетельствовали о той внутренней работе, которая осуществлялась Фрейдом по отношению к самому себе. Словом, речь идет о его самоанализе, имевшем место во время переписки с невестой. О том самоанализе, который он назвал «строгим исследованием себя».
Фрейд и его невеста вели записи о своей помолвке, дав им название «Секретная хроника». Эти записи представляли собой одновременно и дневник, и нечто вроде исповеди. Первая же запись Фрейда свидетельствовала о самоанализе, осуществляемом им в тот период:
«Когда я строго исследую себя, более строго, чем это делает моя любимая, я нахожу, что Природа отказала мне во многих талантах и даровала мне очень мало из той разновидности таланта, который завоевывает признание. Но она наделила меня бесстрашной любовью к истине, острым глазом исследователя, правильным восприятием ценностей жизни и даром много работать и находить в этом удовольствие. Для меня достаточно этих наилучших отличительных черт, чтобы считать терпимым свое жалкое положение в других аспектах».
В тот период, когда Фрейд стремился завоевать любовь Марты, он испытывал муки ревности и приступы гнева от того, что другие молодые люди обращали внимание на девушку. Его страдания сопровождались отчаянием и яростью, доводившими его до полного исступления, когда он терял контроль над собой и мог, по его собственному признанию, уничтожить весь мир, включая самого себя и Марту. Тогда ему было не до самоанализа, хотя отдельные его элементы так или иначе вплетались в его мышление.
Позднее, когда Марта ответила на его чувство, они были помолвлены и он несколько успокоился, Фрейд все чаще стал прибегать к «строгому исследованию себя». Именно в этот период он выявил в себе такие неблаговидные черты характера, как зависть, раздражительность, обидчивость и другие. Дело доходило до того, что подчас Фрейд утрачивал интерес к своей терапевтической деятельности и готов был всецело заняться исследованием самого себя. По этому поводу он писал невесте:
«Так как моя персона стала более важной даже для меня самого, после завоевания тебя я теперь больше думаю о своем здоровье и не хочу себя изнашивать. Я предпочитаю обходиться без своего честолюбия, производить меньше шума в мире и считаю, что лучше быть менее известным, чем повредить свою нервную систему».