Зигзаг

Сомоса Хосе Карлос

— Боже мой…

— Да уж, Боже мой. — Бланес скривился. — Всевидящее Божье око. «Большой брат» во времени. Добавь сюда промышленный и политический шпионаж, поиск улик разных скандалов с целью отправить в отставку того или иного президента… Гонка между Европой, которая финансирует наш проект, и США, которые наверняка запустили свой собственный «Зигзаг» на любом из островов Тихого океана. Мы доказали, что с помощью простой видеокамеры можно увидеть все, что случилось в любую минуту и в любом уголке планеты… «Зигзаг» обнажил человечество, и военные хотят первыми на него посмотреть. Их останавливает только одно «но», небольшое, но упрямое. — Он поднес руки к груди: — Я.

Элиса не увидела в этом жесте излишнего самомнения.

Видно было, что эта роль Бланесу вовсе не по душе. И его дальнейшие слова были этому подтверждением:

— Я для них как… Как там поется в болеро? — Он напел: — «Я как шип прекрасной розы, что в твое вонзился сердце…» Честное слово, мне не нравится стоять у кого-то на пути. Я уехал из США, потому что они решили вкладывать средства в оружие, а не в ускорители заряженных частиц, и я точно так же уеду из Европы, если «Зигзаг» захотят использовать в военных целях, но я знаю, что нахожусь здесь потому, что они мне платят. Я хочу дать им то, что они просят, можешь быть уверена, но отказываюсь ставить опыты с недавним прошлым. —В его голосе зазвучало волнение. — Я сказал им, что это рискованно, и так оно и есть, Элиса… Очень рискованно, уж можешь мне поверить. Однако это мое личное мнение. Серджио, к примеру, не склонен так осторожничать, но и он в конце концов признал мою правоту. Поэтому они хотят, чтобы мы дальше играли в свои игры: а вдруг найдем что-нибудь, что не будет связано с такими опасностями и что они смогут использовать.

— Когда меня брали на работу, мне ничего об этом не сказали, — проговорила Элиса, пораженная услышанным.

— Еще бы. Думаешь, мне они все сказали? Начиная с одного прекрасного дня, одиннадцатого сентября, мир уже не делится на правду и ложь. Теперь осталась только ложь, все остальное нам никогда не узнать.

Они помолчали. Бланес разглядывал какую-то точку на металлическом полу. Вдалеке гремел ливень.

— А знаешь, что хуже всего? — вдруг сказал он. — Что если бы я отказался, если бы послушался Гроссманна и все бросил, мы никогда не увидели бы лес юрского периода, или рожки динозавра, или женщину на улицах Иерусалима времен Иисуса… Ничто из этого с меня ответственности не снимает, но по крайней мере объясняет мое решение. Это как если бы у тебя был чудесный подарок, а ты не мог никому его показать… Так что, если мне дадут Нобеля, я тебе его подарю. Хочешь? — Он указал на нее пальцем.

— Наверное, нет. — Элиса слезла со стола и, улыбаясь, потянула вниз края своей короткой майки. — Можешь оставить себе.

— Эй, твоя обязанность как ученицы заключается в том, чтобы подбирать то, что не нужно мне. Иначе что нам делать? Не выбрасывать же премию в мусорник?

— Отдай ее Рику Валенте. Он уж точно согласится с удовольствием.

Они снова улыбнулись.

— Рик Валенте… — задумчиво произнес Бланес. — Странный парень. Превосходный ученик, но слишком амбициозный… В Алигьери я постарался получше его изучить и понял, что он мне не нравится. Если бы все зависело только от меня, я бы не взял его на работу, но Серджио и Колин в него просто влюбились.

Какой-то миг она смотрела на него. А потом, уже на выходе из кабинета, сказала:

— Спасибо.

Бланес поднял глаза.

— За что?

— За то, что показал мне свой подарок.

Возвращаясь к себе по коридору и вспоминая обрывки разговора, она обратила внимание на то, что ливень льет с удвоенной силой. Наверняка это начало тайфуна. Но приближение бури ее не волновало: Картер сказал, что она для них совсем не опасна и что все «необходимые меры» уже приняты.

И он не ошибался. Тайфун как раз представлял для них наименьшую опасность.

Из-за потопа любая деятельность вне зданий стала невозможной, непогода загнала ученых в комнаты, замкнув их в сонливой атмосфере серости дней. Больше

всех от этой сонливости страдали Элиса и ее коллеги, потому что основная работа перешла в другие руки, и теперь заняты были Клиссо, Зильберг, Надя и Розалин, а физики могли позволить себе расслабиться. После завтрака Элиса обычно приходила в лабораторию к Клиссо и Наде и развлекалась, глядя на то, как они изучают каждый миллиметр «Солнечного озера» (как нарекли этот фрагмент, отбросив другие предложения вроде варианта Марини, который предложил название «Хищные куры»). Сначала она приходила смотреть на них с энтузиазмом, но постепенно кропотливая работа палеонтологов стала нагонять на нее скуку. «Надя, обрати внимание на переднюю конечность экземпляра «A». Сравни ее с такой же конечностью экземпляра «B». У «A» — только одна фаланга, у «B» — две». Элиса зевала. Если бы пару дней назад кто-то сказал мне, что мне надоест на это смотреть, я бы рассмеялась ему в лицо. Человек ко всему привыкает.

Наде уже было гораздо лучше. К ней вернулся сон, нервное беспокойство уменьшилось. Хотя на следующей неделе ей предстояла психологическая консультация у Зильберга, казалось, что ничто не в состоянии оторвать ее от повседневной рутинной работы за компьютером.

Каждый раз при виде подруги Элиса думала о том, что она рассказала ей в тот вечер, когда они смотрели видеозаписи. Ей казалось, что все это — бред, плод ее нервного состояния, но сомнения все-таки оставались. Возможно ли, чтобы на острове был кто-то еще,о ком они не знали? Почему бы нет? Она жила здесь два с половиной месяца, и, хотя думала, что знает всех и каждого, включая солдат, вертолеты постоянно прилетали и улетали, привозя новые припасы, и существовала вероятность того, что прибыл какой-то новый военный на смену старым и поселился в бараке вместе с остальными солдатами. Но если так, почему он не представился? И что делал, бродя по корпусам ночью и без формы? Просто бред. У Нади был очень яркий кошмарный сон. А потом под влиянием Воздействия она все преувеличила.

Но выбросить из головы эту жуткую картину с глядящим на нее из сумрака мужчиной с белыми глазами она не могла.

В субботу, 1 октября, вечером, сыграв (проиграв) после ужина несколько партий в покер с Крейгом, Марини и Бланесом, Элиса ушла к себе. В девять она уже была в постели, а ровно в десять выключили свет.

Тайфун, похоже, разбушевался еще сильнее. Снаружи стоял такой рев, что казалось, наступил Судный день и по небу носилось одно из дантовых видений в форме орла или креста. Но под защитой нескольких слоев звукоизоляции стен этих сборных корпусов легко было почувствовать себя в безопасности. Внутри ничто не шевелилось, везде было тихо и спокойно. Однако, несмотря на это, заснуть Элиса не могла.

Она откинула простыню и встала. Ей хотелось пройтись: можно выйти на кухню и приготовить чай. Она вспомнила, что Картер запретил пользоваться электроприборами. И в общем-то был прав — вокруг сверкали молнии, их бесшумные вспышки выхватывали из темноты куски комнаты. Мысль о том, чтобы пройтись, показалась ей все же привлекательной. Дополнительного света не нужно: достаточно аварийного освещения. Кроме того, ей думалось, что она может с закрытыми глазами пройти весь корпус из конца в конец.

И тут она что-то заметила.

В этот момент Элиса смотрела в сторону окна. Вначале она подумала, что ей это снится.

Перед ней была дыра. В левом верхнем углу стены, там, где стена ванной сходилась с потолком. Дыра была овальной и такой огромной, что при желании Элиса могла бы в нее пролезть. «Бесшумные вспышки» освещали комнату не через окно, а через эту выходившую наружу дыру.

Она так опешила, недоумевая, как могло образоваться такое отверстие, что сперва не обратила внимание на другую странность.