Зигзаги судьбы
Шрифт:
ПОСЛЕДНИЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Какой же вывод можно сделать из предыдущей главы?
Для большинства из нас наша Родина является теперь уже только отчизной!
И в то же самое время… ох как трудно это объяснить!
Многим из нас всё ещё хочется «заглянуть домой ещё разок»!
Не затем, чтоб откушать паюсной икры или маринованных белых грибков. Не для катания на переполненных автобусах, метро или такси. Не для посещения Третьяковки или Русского музея, где на иностранцев уже посматривают, как на доходную статью.
Нет. Просто хочется вспомнить прошлое в круге друзей, с которыми провели, хоть и не «самую счастливую» (как мы поняли теперь), но НЕЗАБЫВАЕМУЮ ЮНОСТЬ! Потому, что это была НАША ЮНОСТЬ!
Говорю об этом чувстве с
Вернувшись домой, в Австралию, в конце 2001 года я съездил в Сидней навестить друзей. Поделился впечатлениями и новостями, взял несколько интервью (уже шла речь о переиздании моей книги). В Сиднее «тряхнул стариной», прогнав новенькую «BMW» с мотором в тысячу кубических см. вокруг квартала. Эта сумасшедшая затея была «навязана» мне сыном хорошего знакомого, только что купившего эту громадину. Мне, «выросшему на мотоцикле», не хватило силы воли категорически отказаться. Как я удержался на поворотах, как доехал назад, до его дома целиком — вспомнить не могу! Адреналин «очистил» мою память! Помню только — долго дрожали руки (чересчур крепко держался за руль)! А ведь раньше такого со мной не случалось! Старость?
Вернувшись в Брисбен, где меня уже ждали приехавшие с севера сын, внук и внучка, мы заправились бензином и поехали навестить нашу «дачу» — на озере Валлагут, в Новом Южном Уэльсе.
Труда с сыном Яном и его семьей. 2001 г.
Мне 80 лет!
Стоит она «позабытой и позаброшенной» с тех пор, как мы переселились в Брисбен. Сдав за минимальную плату дом в аренду одинокой матери с четырьмя пацанами при условии, что она будет выплачивать налог на недвижимость и держать эту маленькую усадебку в порядке, мы вернулись с облегчённой совестью домой. То, что арендная плата поступает нерегулярно и не покрывает себестоимость ухода за участком — это уже другая история!
Мои друзья в Москве уже начали хлопотать о «Приглашении» для меня, которое необходимо для получения визы. Приглашение было получено и выслано вместе с просьбой на визу в посольство РФ, в Канберре. Через неделю от посольства пришел отказ — анкета заполнена неправильно! Нужна ещё «ЗЕЛЕНАЯ СПРАВКА» — о представлении мне «крыши над головой» (оказывается, иностранцам не разрешается ночевать под мостом или на вокзальной скамейке!).
Начались хождения по мукам: а время уходило. Нарушилось все расписание запланированной поездки. ОВИР работает не на «страх, а за совесть», а совести у ОВИРа нет! Хоть эта «зелёная справка», была, наконец, и получена, всё же пришлось отложить поездку до следующего мая-июня 2003 года. Провести зиму в непредсказуемых условиях Петербурга, мне не хотелось!
Вот так я и живу! Но… «где «жизнь — там и надежда!» Позволит мое здоровье — полечу в Россию, прилечу! Нет? А на «нет» и суда нет!
Я оптимист. На всякий случай уже веду переговоры с коллекционерами искусства аборигенов Меланезии о продаже ещё последней оставшейся у меня коллекции деревянных тотемных фигурок. Вырученная сумма, надеюсь, покроет расходы на поездку и переиздание книги.
САМОЕ ПОСЛЕДНЕЕ ЗАМЕЧАНИЕ…
Как-то, уже давно, довелось мне побывать в Гонконге.
Показал мне гид дворец-замок, который невозможно было охватить взором. Владельцу этой огромной постройки было предсказано: его жизнь придёт к концу, когда закончится постройка задуманного им жилища. Так вот он и надстраивал свой дворец, добавляя то один флигель, то другой. Чем это всё закончилось, легенда не сообщала.
Что-то вроде того получается и с моими мемуарами!
В начале этой книги я предупредил читателя, что все приведенные факты будут настолько правдивы, насколько это позволит моя
Уже после того, как рукопись была сдана в издательство, друзья выслали мне из России множество документов, которые подтвердили, что память моя, действительно, затуманилась за все эти годы.
Я так гордился, что я — ленинградец (петербуржец)! А выяснилось, что родился я в Саратове, как это зарегистрировано в копии «Выписи о рождении» Сарзагса под № 54 от 22 апреля 1927 г. Ниже я привожу её полностью.
В Ленинград я попал, когда мне уже было 7–8 лет вместе с мамой, которая переехала из Саратова в «город на Неве» вместе с её службой. Это следует из выписки из Домовой книги.
Так что теперь я горжусь и действительным местом моего рождения — Саратовом, городом на Волге!
Копия «Выписи о рождения». Лицевая и оборотные стороны
Выписка из Домовой книги
Надеюсь, что теперь, ЗИГЗАГИ моей Судьбы перестанут «зигзагить», а сама Судьба пойдёт по прямой к положенному ей окончанию.
НО СПЕРВА Я НАДЕЮСЬ ПОСЕТИТЬ СВОЮ РОДИНУ ЕЩЁ РАЗ!
ПРИЛОЖЕНИЯ
1. Янина Дичбалис
АВТОБИОГРАФИЯ
Родилась в б. Петербурге 27 декабря 1900 года, мать моя ушла от отца, когда мне было 2 года и растила меня на собственный заработок, работая по хозяйству до 1908 года, когда вышла замуж вторично за великолукского мещанина Николая Киршфельдта, он служил тогда письмоводителем 2 уч. Адмиралтейской части.
В 1909 году я была принята в женскую гимназию, которую успешно окончила в 1917 году в мае месяце, через 5–6 дней после выпускных экзаменов, я поступила в качестве счетовода в Службу Сборов Ряз. Ур.ж.д., а в 1918 году в июле была перемещена вместе с учреждением в гор. Саратов, где находилось Управление РУЖД. Я переехала туда вместе с матерью и отчимом (который ввиду своей болезни уже нигде не работал около года). Через 1/2 месяца после нашего приезда в гор. Саратов отчим умер от порока сердца. В 1919 году я была принята в Сар. У-т, на Медфак, одновременно продолжала работать в Управлении РУЖД, откуда была уволена 30 марта 1920 года как мобилизованная Уездвоенкомом на борьбу с тифозной эпидемией, работала сестрой в госпитале Приволжского сектора ВОХР до 31 декабря 1920 года, когда была вновь направлена в распоряжение Сар. У-та для окончания образования.
В ноябре 1920 года вышла замуж. Первую половину 1921 года была занята только учёбой. С 10 июня по 15 сентября 1921 года работала в качестве лекпома приёмного покоя 37 отдельного б-на ВЧК, поступив добровольно для борьбы с холерной эпидемией. С 15 сентября 1921 года была опять отозвана Сар. У-том для продолжения образования.
18 января 1922 года у меня родился сын. В августе 1922 года я осталась одна с сыном 7 месяцев и престарелой матерью на руках, не имея никаких источников к существованию, я должна была вновь взяться за конторскую работу, которую я последовательно несла: 1) в Саргубсельтресте — в качестве журналистки с 7 сентября по 15 декабря 1922 года, уволена по сокращению штата; 2) в Саргубисправтруддоме в качестве делопроизводителя учебно-воспитательной части с 18 января по 23 мая 1923 года, уволена по сокращению штата; одновременно с этими работами совмещала и учёбу на медфаке до конца 1923 года, которую, однако, вынуждена была бросить, т. к. совместить работу уже в Управлении РУЖД (с июня 1923 г.) с учёбой и практическими работами на старшем IV курсе было нельзя. С 1923 года работала в Управлении РУЖД без перерыва до мая 1930 года, когда по собственному желанию перевелась в Ленинград (на родину) в ЛУСК, где проработала год и была перемещена в 1931 году в июле м-це в Управление Мурманской ж.д., где работаю и по настоящее время.