Зима гнева
Шрифт:
Анна не формулировала это именно таким образом. Но и поощрять "безумную активистку" не собиралась. Стояла, молча слушала… как бы. На самом деле думала о своем.
Клюква плоховата. Бруснику вымочили слишком сильно, не умеют здесь делать правильную моченую бруснику, рыжики на зубах не хрустят…
Кругом одни недочеты. И как из такого прикажете готовить праздничный обед? Ладно, ужин?
С другой стороны, мэтр Симон мог приготовить минимум девять блюд из одной гречки, а она чем хуже? Справится!
Вот
Кто в юности не был бунтарем, в старости станет законченной сволочью, так, кажется?
Наконец Ольга Петровна вымоталась и более-менее успокоилась.
– Ты скажешь что-нибудь – или нет?
– Погода сегодня отличная, – сказала Анна.
– Издеваешься!?
– И снежок выпал…
– Ты что – не понимаешь…
Еще десять минут Ольга Петровна плевалась и орала. Но потом устала окончательно. Все ж не молоденькая, возраст уже не тот. И только тогда Анна соизволила заговорить.
– Ольга Петровна, вы лезете не в свое дело. А я не обязана давать вам отчет в своих поступках.
Обошла активистку и вышла со двора. Та осталась стоять, открывая и закрывая рот.
Тетя Зина выглянула из Аниной квартиры.
– Получила, сплетница старая? А и то поделом! Какое твое дело?! Чего ты к людям лезешь?! Тьфу, дура!
И дверью хлопнула.
Ольга Петровна так и осталась стоять посреди двора, наглядно иллюстрируя картину: "плоть ее слаба, но дух силен!". Было б ей восемнадцать лет! Она бы всех тут построила!
Ну хоть тридцать…
А здоровье-то уже не то, и звоночки… и позвоночник, и печень…
А и ладно! Раз ее тут слушаться не желают… она найдет кому и что рассказать! Определенно! И там ее услышат! Будет эта маленькая дрянь знать, как заноситься!
Стерва!
Глава 13
…в жаждущую ладонь
прикосновенья
зимы.
Звенигород, Русина
– … соратники, борьба увенчается успехом…
Жом Тигр откровенно не слушал.
Спать хотелось.
Сожрать слона, а потом завалиться спать суток так на двадцать-тридцать. И чтобы ни одна сволочь не будила. Тигры в спячку впадают? Нет? А пахать на них вы не пробовали?
Дел наваливалось…
Жуть и кошмар!
Как Петер умудрялся страной управлять, да еще по балам шляться, да еще приемы давать… хотя Тигр и так знал ответ.
Плохо!
Страной управляли через… да, через дамское место. Вот страна тем местом и накрылась. Петер наворотил, а им теперь разгребать не одно поколение. Если еще что получится.
Тигр
Тигр оглянулся, но никто его не видел за портьерой, и мужчина позволил себе маленькую шалость. Как в детстве прижался носом к стеклу, подышал на него. Потом на подтаявшем инее вывел имя.
Коротенькое, всего три буквы.
Оглянулся еще раз – и тут же его стер.
Где ты, Яна?
Мужчина искренне волновался за свою случайную подругу. Вот уж действительно – зацепила! Вроде и время уже прошло, а все равно не отпускает… мог бы – помог бы. Ну хоть…
Нет, и поехать к ней не смог бы.
Но хоть знать, что с ней все в порядке! Вот ведь…
И дела не оставишь. Раньше хоть Ураган был, а сейчас рыцарь Освобождения лежит в каком-то захолустном герцогстве, которое славится только своими урожаями пшеницы, и лелеет сломанную ногу. Угораздило его!
С другой стороны, случайности не объяснишь. Ладно, до весны время еще есть, а там и видно будет.
Жом Тигр посмотрел в окно – и вздрогнул.
Стемнело.
Мела по площади метель, закручивая странные вихри. И…. показалось мужчине – или нет?
Над площадью, в вихре поземки, примерно на высоте пары человеческих ростов, летела громадная белая сова.
Потом достигла колокольни, коснулась ее крылом – и исчезла.
И глухо, тяжело бухнул колокол, обрывая речь Пламенного.
Жом подпрыгнул у всех на виду, взвизгнул вовсе уж несолидно – не ожидал, и заругался. Сильно.
– Я эту… колокольню… этот… колокол и эту… Хеллу…
Тигр даже и не подумал появляться из-за шторы.
Богиня?
Что ж, в таком случае у нее есть чувство юмора. Приятное разнообразие.
Русина, предгорья Ферейских гор.
– Ваше здоровье, торы и жомы!
Антон Андреевич первым поднял бокал. И вслед за ним в едином жесте подняли руки люди. У кого рог, у кого бокал, стакан, фужер, да хоть и крышка от фляжки…
– Я не стану говорить красивых фраз. Я скажу так. Вы – герои. Вы выдержали тяжелую битву. Но впереди еще одна, гораздо более страшная и жуткая. Не просто с врагом, но с теми, кто рожден на нашей земле. Можно убить врага, но как убить болезнь? Я знаю, мы можем проиграть, мы можем умереть, но одного враг не дождется. Мы не сдадимся. Я верю в вас, и знаю – мы справимся. И надеюсь, что ровно через год мы снова поднимем с вами бокалы. За нашу победу! Прошлую – и будущую!
И первым осушил бокал, залихватски грохнув его о землю.