Зима, которой не было

Рихтер Кристина

— Да, папа, — ответила на звонок я, случайно ударив себя по щеке брелоком.

Артем засмеялся.

— Милая, я задерживаюсь. В страховой какая-то очередь. Еще три человека передо мной.

— К тебе тут пришел клиент, судя по всему, — мрачно отметила я.

— Да, Акиншев. Не мог ему дозвониться и отменить. Позаботься о нем, а я буду максимум через полчаса.

— А если он не сможет подождать? — громко поинтересовалась я, многозначно взглянув на гостя.

— Если не сможет подождать, то мы обязательно

восполним сеанс. Я еще позвоню ему.

— Передам, пап, — вздохнула я. — Отбой.

После разговора пришлось тяжело вздохнуть и скрестить руки на груди. Отличный день медленно и постепенно скатывался в бездну неприятностей.

— Он сказал позаботиться обо мне, — улыбнулся мне Артем. — Я слышал.

— Да, сказал, — кивнула я. — А еще он передал, что если не сможешь подождать, то сеанс восполнится. Ты ведь не сможешь, правда?

— Смогу, — пожал плечами гость. — У меня полно свободного времени. Какова рекреативная программа на ближайшее время?

— Могу лишь развеселить чаем, — со злостью произнесла я, направляясь на кухню. — Только буду развлекаться я, наблюдая, как в мучениях ты умираешь от яда, который я туда насыплю.

— Знаешь, после таких слов мне придется лечиться у твоего отца в два раза чаще. Ты всегда говоришь то, что думаешь? — рассмеялся Артем, следуя за мной. — У вас тут, кстати, миленько. Все такое… маленькое и уютное.

— Если у тебя дома туалет с нашу квартиру, то это твое упущение, а не наше.

После этого я поставила кипятиться чайник, а сама села напротив Артема. Вальяжно он развалился на стуле, локтями подперев подбородок. К его запястьям все еще плыли потрясающие рыбки, которые не один раз успели мне присниться.

— Черный, зеленый? — поинтересовалась я.

— Вообще-то я люблю фруктовый.

— Такого нет, — закатив глаза, ответила я.

— Но я такой люблю, — сделав акцент на третьем слове, не уступал парень.

— Знаешь что? — вспылила я. — Если ты чего-то хочешь, то возьми и привези. У меня здесь не кофейня, где за деньги тебе даже мочу тираннозавра подадут.

— Ладно-ладно, — начал отмахиваться Артем. — Не хотел тебя обидеть. Черный. С имбирем и апельсиновой цедрой.

— С каким, к черту, имбирем и цедрой?! Обычный. Черный. Чай!

— Не кричи, — гость зажал уши руками и многозначно взглянул на меня. — Перепонки лопнут. И настроение опускается. Ты мне нанесешь такую моральную травму, что придется ходить сюда семь дней в неделю.

— Тогда я сама в психушке закроюсь, — отчеканила я и наполнила кружки кипятком. Затем я взялась за фаянсовый чайничек, на дне которого покоился свежий чай, и наполнила заваркой кружки. Тонкая, почти черная струйка разбавила воду, сделав напиток янтарным.

— Пахнет приятно, — снисходительно заметил гость.

— Пахнет как чай, — равнодушно отозвалась я.

Вновь

усевшись напротив Акиншева, я взглянула на его лицо, стараясь что-нибудь прочесть. Но легче осилить скрижаль на древне-арамейском, чем расшифровать этот взгляд и вечную полуулыбку. «Чего тебе от меня надо?» — мысленно поинтересовалась я у Артема. Тот отпил, кивнул в знак одобрения и произнес:

— Рыжая как ведьма. И несносная ко всему прочему. Я думал, ты милая девочка, а оказалась кем-то из девятого круга ада.

— Похвально, что ты знаешь Данте, — скривившись, заявила я. — Если бы это еще добавляло тактичности. Я не собиралась тебе нравиться, не собираюсь и сейчас.

Подперев подбородок ладонью, Артем вздохнул:

— Сервис у вас тут так себе.

— Равняемся на клиентов, — не растерялась я. Затем добавила: — Зачем ты меня преследуешь?

— Вовсе не собирался, — скривился гость. — Сначала это была симпатия, нечего скрывать. Потом, когда ты сбежала, любопытство. А уж когда заявила, что у тебя нет времени и желания общаться, упрямство.

— На симпатии стоило закончить, — вздохнув, заметила я.

— Сюда я хожу потому, что в отличие от других врачей твой отец не зануда.

— Но приперся ты сюда, чтобы до меня добраться.

— Пятьдесят на пятьдесят, — с важным видом отозвался Артем и сделал глоток.

— Синий тебе не идет, — продолжала препарировать парня я. Действительно, эта рубашка, сколько бы она ни стоила, мне на нем жутко не нравилась.

— Ты всегда говоришь то, что думаешь? — поинтересовался он.

Я издала тихий мученический стон и заправила волосы за уши.

— Если бы это было возможно, то я была бы самой счастливой и самой мертвой.

— Ты красива, — внезапно серьезно произнес он. — Но только когда молчишь.

Вмиг моя бравада куда-то исчезла, а щеками начинал завладевать румянец смущения. На бледной коже он проявлялся моментально.

— Е-если ты привык добиваться всего деньгами, пафосом и комплиментами, то со мной это не пройдет!

Я тут же взвилась со стула и выплеснула недопитый чай в раковину. Из крана зашумела вода, и остервенело я начала полировать чашку.

— Нет, я серьезно, — продолжил парень. — Хочешь на свидание?

— Нет, — закрывшись волосами, ответила я и продолжила с показным усердием драить посуду.

— С меня самый лучший подарок. Самый дорогой, какой ты только захочешь.

Ноги начали подкашиваться от злости. Да, меня когда-то пытались унизить, пытались заставить сдаться, чувствовать себя не самой собой, но купить… Купить меня еще не пробовали.

— Самые дорогие подарки — это уважение, преданность, дружба и любовь. Их нельзя купить за деньги, — раздраженно обернувшись, выпалила я. — Или в твоем Институте учат только считать финансы и зубрить законы?