Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)
Шрифт:
– Они умрут на остриях наших копий, – сказал Херилак. – И очень быстро, до того, как успеют спрятаться в темноте.
– Ночью они не передвигаются, и вы это знаете. И никакого другого выхода нет из этого места. Теперь давайте перестанем убивать и прекратим все разговоры об этом и до утра отдохнем. Давайте поедим, попьем и поспим.
Никто с этим не согласился в душе. Керрик нашел на обгоревшем дереве водянистый плод, утоляющий жажду, и показал всем, как из него надо пить. Еда у них кончилась, но усталость была сильнее, чем голод, и они сразу же заснули.
Но только не Керрик. Он устал не меньше остальных, но мысли, которые одолевали
Вдруг сзади себя он услышал шорох, и в постепенно усиливающимся свете утренней зари он увидел Херилака и нож в его руке. Он тихо шел к входу в ханале.
– Херилак, – позвал Керрик, резко вскочив на ноги. Охотник огромного роста быстро обернулся, лицо его было искажено гневом. Минуту он размышлял, потом заткнул нож за пояс, повернулся и прошествовал к своему месту. Керрик не мог передать словами ту душевную боль, которая терзала его. Вместо того, чтобы уменьшить его переживания, гнев Херилака и его собственная ненависть к убийствам, казалось, только усиливали их. Возможно, все это быстро бы прошло. Возможно. Его мысли были тревожны в то время, когда он утолял жажду водяным плодом. Предстояло еще много сделать. Но, во-первых, ему надо было убедиться, что в ханале действительно оставались йиланы. Он устало посмотрел на свое копье. Неужели оно еще может пригодиться? Вполне возможно, что в ханале могли быть живые самки, которые ничего не знали о разрушении города. Он взял копье и поднял его перед собой, пробираясь через обгоревшую и покоробившуюся дверь.
Здесь были одни почерневшие руины. Огонь прошелся по всему помещению и сквозь тонкие доски. В воздухе стоял тяжелый запах дыма, а также горелого мяса. Держа копье наготове, он шел вдоль залы, единственной части ханале, которую он когда-то видел, до поворота в конце ее. Выжженная дверь вела в большую палату – где еще сильнее чувствовался запах горелого мяса. С потолка падал довольно сильный свет, который открывал глазам ужасающую картину этого помещения. Почти у его ног обгоревшая и мертвая с широко раскрытым ртом лежала Икеменд, хранительница ханале. Позади нее в беспорядке лежали трупы ее питомцев. Помещение было просто забито ими, обожженными, как и труп их хранительницы.
Керрик отвернулся, содрогаясь, и направился дальше. Это была целая вереница комнат и коридоров, сообщавшихся между собой, в основном обгоревших и разрушенных. Но дальше дерево было зеленее, эта часть помещения была, очевидно, недавно выращена и огонь лишь слегка коснулся ее. Миновав последний поворот, он очутился в комнате, стены которой были закрыты роскошными шторами, а на полу были разбросаны мягкие подушки.
Прижавшись к дальней стене с выпученными от страха глазами и отвисшими челюстями, сидели двое молодых самцов. Они застонали, увидев его.
– Это смерть, – сказали они и закрыли глаза.
– Нет! – громко крикнул Керрик. – Изменение состояния. Глупость самцов – это подчинение настоятелю.
Они широко раскрыли глаза от изумления.
– Говорите, – приказал он. – Здесь есть еще кто-нибудь?
– Существо, которое говорит, показывает острый зуб, который убивает, – простонал один из них.
Керрик опустил копье на циновки и отошел от него.
– Больше никто никого не убивает. Вы здесь одни?
– Одни! – взвыли они одновременно, и их юношеский страх и страдание изменили окраску их рук. Керрик
– Слушайте меня и молчите, – приказал он. – Я – Керрик, сильный и отважный, чье место рядом с эйстаа. Вы слышали обо мне.
Они кивнули в знак согласия: возможно, они, будучи в одиночестве, ничего не знали о его борьбе. Или, еще проще, они об этом уже забыли.
– Теперь ответьте на мой вопрос. Сколько вас здесь?
– Только мы, – сказали они. – Мы здесь играли в игру. Другие нас искали. Я был там. Элинман спрятался вместе со мной, а Надаске – за дверью. Но остальные так и не пришли больше. Что-то случилось. Было очень тепло и хорошо, потом вместе с клубом дыма стали проникать сюда неприятные запахи, что вызвало боль в глазах и в горле. Мы позвали на помощь Икеменд, но она так и не пришла. Мы боялись выходить наружу. Я сильно испугался, они назвали меня Имехей, что мне очень подходило, но Элинман – очень смелый. Он повел нас. То, что мы увидели… я не могу говорить об этом, так как это было слишком жутко. Мы хотели уйти из ханале, несмотря на то, что это запрещено, и Элинман сделал это, но завизжал, и мы бросились назад. Что будет с нами?
Действительно, что будет с ними? Верная смерть, если они попадут в лапы охотников. Они воспринимали их только как мургу, хладнокровных, с клешнями и зубами, как врагов. Но Керрик их видел такими, какими они были на самом деле: нуждающимися в покровительстве, глупыми существами, едва умевшими следить за собой. Он не мог допустить, чтобы их убили; в конце концов, Он устал убивать.
– Оставайтесь здесь, – приказал он.
– Мы боимся и хотим есть, – заявил Имехей. Его имя Имехей означало «нежный, если дотронуться». Это была достаточно верно. А другой, Надаске, – «выглядывающий из-за ограды». Они были как дети, хуже, чем дети, потому что они никогда не становились взрослыми.
– Тишина. Я приказываю. У вас здесь есть вода, и вы довольно упитаны, чтобы немного потерпеть без еды. Вы не уйдете из этого помещения. Мясо вам принесут. Вы понимаете?
Теперь они притихли, выражая беспрекословное послушание, потому что они снова были под присмотром, ими командовали, за ними следили. Самцы! Он поднял копье и оставил их там.
Пробрался через лабиринт этого сооружения, и, когда появился, его уже ждал Херилак. За ним стояли остальные охотники, в то время как Саноне и его саску держались в стороне.
– Мы уходим, – сказал Херилак. Теперь он сдерживал свой гнев, его сменяла холодная решимость. – То, зачем мы сюда пришли, уже сделано, мургу и их гнездо уничтожены. Нам здесь больше нечего делать. Мы возвращаемся в саммады.
– Вы должны остаться. Надо выполнить кое-какую работу…
– Только не тану. Ты был нашим вождем, Керрик, и ты повел нас против мургу, и мы преклоняемся перед тобой за это, и мы слушались тебя. Теперь, когда мургу мертвы, ты больше не можешь командовать нами. Мы уходим.
– Ты был выбран, чтобы сказать за всех остальных, сильный Херилак? – сказал сердито Керрик. – Я не припомню таких выборов. – Он повернулся к охотникам. – Херилак говорит от всех вас – или у вас есть возражения?
Некоторые из них, заметив его гнев, отвернулись, но саммадар Сорли вышел вперед.
– Мы все обдумали. Херилак говорит правду. Нам здесь делать нечего. Что сделано – то сделано, и мы должны вернуться в наши саммады до зимы. Ты тоже должен идти, Керрик, твой саммад находится на севере, а не здесь.