Зима в Мадриде
Шрифт:
– Идите по Петти-Франс. Там только одна бомба.
– Благодарю вас.
– Не за что, сэр. – Старшина склонился к нему. – Вы были в Дюнкерке?
– Да.
– На Собачьем острове все в крови и руинах. В прошлый раз я сидел в окопах и знал, что это повторится и заденет всех, не только солдат. У вас тоже еще будет шанс повоевать, вот увидите. Штык фрицу в пузо, повернуть, вытащить – и опять. – Мужчина как-то странно улыбнулся, отступил от Гарри и козырнул, его светлые глаза блестели.
– Спасибо вам.
Гарри отдал ему честь, повернулся и пересек Гиллингем-стрит.
На Виктория-стрит царила обычная для понедельника деловая суета. Похоже, репортажи о том, что в Лондоне все по-прежнему, были правдой. Гарри шагал по георгианским улицам, тихим, залитым осенним солнцем. На мысли о войне наталкивали лишь белые косые кресты из бумажной ленты, приклеенные на окна для защиты от взрывной волны. Мимо прошел делового вида мужчина в котелке, несколько раз Гарри встречались няни с колясками. Выражения на лицах были обычные, даже бодрые. Многие оставили противогазы дома, хотя свой Гарри нес в квадратной коробке, висевшей на перекинутой через плечо лямке. Он понимал, что за напускным задором у большинства людей таится страх перед вторжением, но сам предпочитал делать вид, будто все в порядке, и не обращать внимания на вездесущие напоминания о жизни в мире, где остатки разгромленной британской армии мечутся в панике по французскому побережью, а полупомешанные ветераны Первой мировой стоят на улицах и радостно предсказывают конец света.
Гарри вспомнился Руквуд, как часто случалось с ним в эти дни. Старое квадратное здание, летний день, учителя в мантиях и академических шапочках прохаживаются под могучими вязами, мальчики в темно-синих пиджаках или в белой форме для крикета… Погружение в прошлое было бегством в зазеркалье, подальше от общего безумия. Но рано или поздно тяжелая и болезненная мысль всегда вторгалась в его сознание: как, черт возьми, все это могло измениться и превратиться в то, что есть теперь?!
Отель «Сент-Эрмин» когда-то был роскошным, но теперь его великолепие померкло. Люстра в холле при входе запылилась, пахло капустой и мастикой для пола. Отделанные дубовыми панелями стены были украшены акварелями с изображениями оленей и горных долин. Где-то усыпляюще тикали старинные напольные часы.
За стойкой администратора никого не было. Гарри позвонил в звонок, появился толстый лысый мужчина в униформе швейцара.
– Добрый день, сэр, – произнес он раскованным елейным тоном человека, всю жизнь проработавшего в обслуге. – Надеюсь, я не заставил вас ждать.
– В половине третьего у меня назначена встреча с мисс Макси. Лейтенант Бретт.
Гарри произнес фамилию женщины «Макси», как научил его сотрудник Министерства иностранных дел.
– Пройдемте со мной, сэр, – кивнул администратор.
Его шаги заглушал толстый пыльный ковер, он провел Гарри в гостиную, полную легких стульев и кофейных столиков. Там никого не было, кроме сидевших у эркерного окна мужчины и женщины.
– Лейтенант Бретт, мадам. – Администратор поклонился и ушел.
Они оба встали. Женщина протянула руку. Ей было
– Здравствуйте, как приятно с вами познакомиться. – (Ее уверенное контральто вызвало у Гарри ассоциацию с директрисой школы для девочек.) – Марджери Макси. Много слышала о вас.
– Надеюсь, ничего особенно плохого.
– О, совсем наоборот. Позвольте представить вам Роджера Джебба.
Мужчина крепко пожал Гарри руку. Он был примерно одного возраста с мисс Макси, имел вытянутое загорелое лицо и редеющие черные волосы.
– Хотите чая? – спросила мисс Макси.
– Благодарю вас.
На столе уже стояли серебряный чайник и фарфоровые чашки. А еще – тарелка со сконами, банка с джемом и нечто похожее на настоящие сливки. Мисс Макси принялась разливать чай.
– Как добрались? Без проблем? Тут, кажется, прошлой ночью упала пара бомб.
– Виктория-стрит перекрыта.
– Какая неприятность. И это не скоро закончится. – Мисс Макси говорила так, будто речь шла о дождливой погоде. Она улыбнулась. – Мы предпочитаем встречаться с новыми людьми здесь, для первого знакомства. Управляющий – наш старый приятель, так что нас не потревожат. Сахар? – продолжила она в том же тоне непринужденной беседы. – Возьмите скон, они очень хороши.
– Спасибо, – отозвался Гарри.
Он зачерпнул ложкой джема и сливок, поднял глаза и заметил, что мисс Макси внимательно смотрит на него. Она улыбнулась ему сочувственно, без тени стеснения.
– Как вы теперь справляетесь? Вас ведь уволили со службы по инвалидности? После Дюнкерка?
– Да. Бомба упала в двадцати футах. Вверх подбросило много песка. Мне повезло, он защитил меня от худших последствий взрывной волны.
Гарри заметил, что Джебб тоже изучает его своими кремнисто-серыми глазами.
– Вас контузило, полагаю, – отрывисто произнес он.
– Совсем немного, – подтвердил Гарри. – Теперь я в порядке.
– У вас лицо на секунду побледнело, – заметил Джебб.
– Раньше это длилось значительно дольше, – тихо ответил Гарри. – И руки все время дрожали. Вы, скорее всего, знаете.
– И слух, вероятно, пострадал? – едва слышно проговорила мисс Макси, но Гарри не упустил ее слов.
– Слух тоже почти вернулся в норму. Легкая тугоухость только слева.
– Вам повезло, – сказал Джебб. – Часто после контузии слух теряют навсегда.
Он достал из кармана канцелярскую скрепку и начал машинально сгибать и разгибать ее, не спуская глаз с Гарри.
– Врач сказал, я легко отделался.
– Нарушение слуха, безусловно, кладет конец службе, – заметила мисс Макси. – Даже незначительное. Должно быть, это стало для вас серьезным ударом. Вы ведь начали служить в прошлом сентябре?
Она подалась вперед, держа в руках чашку с чаем.
– Да. Это верно. Простите меня, мисс Макси, но я немного не понимаю…
– Это вполне естественно, – улыбнулась она. – Что вам сказали, когда позвонили из МИДа?