Зима в раю
Шрифт:
Сэнди сидел у камина и подбрасывал в огонь сухие ветки. Он обернулся, отметил мое плачевное промокшее состояние и стал насвистывать песню «Я мечтаю о снежном Рождестве».
– «Капли дождя падают мне на голову» было бы куда уместнее, – сказала Элли, вручая мне полотенце. – Надеюсь, наш старый compadre [253] тоже как следует промокнет на пути домой.
– Откуда в тебе такая кровожадность? И вообще, что бедняга такого сказал, чтобы называть его шовинистом, карликом и прочими ужасными словами? – поинтересовался я.
253
Приятель (исп.).
– Дело
Элли сердито затопала по кухне, проверяя готовность рождественского обеда. Из приоткрытой на секунду духовки донеслось шкворчание индейки.
Ослепительная бело-голубая вспышка пронзила сумрачный пейзаж за окном, и почти сразу же раздался оглушительный удар грома, который, казалось, взорвался прямо над нашими головами. Окна и ставни задребезжали, старый дом содрогнулся до самого фундамента. Грохот многократно отразился от гор, где каждый утес и скалистая стенка служили резонаторами, и интенсивное громыхание зигзагами покатилось через долину.
Жена торопливо подбежала ко мне и повисла у меня на руке, зарылась лицом в мое плечо.
– Я боюсь грозы, – заскулила она. – Пожалуйста, пожалуйста, закрой мне уши и скажи, что все закончилось. Я ненавижу грозу. Я даже смотреть на нее не могу.
– Закрытые глаза и уши никак не помогут тебе, если в дом попадет молния, – заметил стоящий у двери Сэнди.
– Да, тогда тебе будет крышка, как и всем нам, – хмыкнул Чарли, – так что лучше иди сюда и посмотри на это шоу. Это же фантастика! Брось, мам. Не будь такой слабачкой!
И тут без предупреждения раздался леденящий душу треск, словно гигантский топор врубился с размаху в древесину. Я выглянул наружу и успел заметить, как извивающаяся змея молнии яростно вонзилась в один из эвкалиптов, растущих перед домом. Молния протаранила дерево до основания, попутно оторвав от ствола мощный сук – с такой легкостью, словно это было перышко, и только достигнув земли, умерла в шипящей ярости огня и пламени.
Казалось, что наши глаза всего долю секунды наблюдали за непреклонным неистовством молнии, и вот уже на наши уши обрушилась бомбардировка сопутствующего ей грома. Мы как будто оказались в жерле огромной пушки в момент выстрела. Рвущий барабанные перепонки взрыв захлестнул все вокруг. Мы чувствовали, как у нас под ногами задрожали старые каменные плиты. Глиняная посуда посыпалась с полок на пол, а звон разбитых оконных стекол сливался со звоном у нас в ушах. Потом канонада грома покатилась дальше вниз по долине.
Несколько нереальных секунд мы были словно погружены в жутковатую тишину, но когда наши органы чувств опять заработали после шока, мы снова стали слышать, как хлещет ливень и завывает Tramuntana.
– С ума сойти! – воскликнул Сэнди. Он стоял в проеме кухонной двери с посеревшим лицом, прижавшись спиной к косяку. – Чудом пронесло.
Элли, все еще трепеща, медленно оторвала лицо от моей груди.
– Все в порядке, милая, – попытался приободрить я жену, хотя справиться с нервной дрожью в голосе все же не сумел. –
– Но… но что это был за ужасный треск, а потом звон? – спросила она, заикаясь. – Мне показалось, что где-то разбилось стекло.
– О да, мам, это нужно было видеть, – возбужденно затараторил Чарли, который вдруг осмелел и с неожиданной бравадой выкарабкался из своего убежища под столом. – Одно из больших деревьев там… в общем, сломалось. И твои тарелки разбились. На тысячи кусочков. И все окна в доме тоже.
– А ты-то откуда знаешь, Чарли? – прищурился Сэнди. – Ты спрятался под стол быстрее зайца, которому вставили в задницу ракету.
– Да, не надо преувеличивать, Чарли, – сказала Элли слабым голосом. – А ты не ругайся, Сэнди.
– Но «задница» – это не ругательство, – возразил старший сын.
– Ладно. Может, вы, мальчики, сходите со мной? Надо оценить масштабы нанесенного урона, – предложил я. – Ты, Сэнди, захвати веник и совок, а ты, Чарли, найди пару пустых ведер.
Я положил руки Элли на плечи и всмотрелся в ее глаза. К своему облегчению, я увидел, что тихий ужас, стоявший в них, уже ушел. Бедняжка Элли, она действительно панически боялась грома и молний, но по крайней мере эта гроза заставила ее забыть о враждебном настрое по отношению к Рафаэлю. Возможно, привычный жест благодарности небесам со стороны старого соседа не был таким уж бессмысленным.
– Ты уверена, что пришла в себя? – тихо спросил я жену.
– Да, все хорошо, правда, – заверила она меня с улыбкой. – Иди, мальчики тебя уже ждут. Я пока уберу тут осколки керамики.
К счастью, в реальности стихия нанесла значительно меньший ущерб, чем заставлял предполагать звук стекла, падающего на твердый пол. Разбитыми оказались только три рамы, и от попадания в дом дождя мы спаслись, просто опустив внешние жалюзи. После чего нам оставалось только помешать проникновению внутрь холодного воздуха, что мы и сделали, прикнопив вместо выбитых стекол листы картона.
– Выглядит не очень, – сказал я сыновьям, – но придется жить с этим, пока не придет стекольщик, а случится это только после праздников.
Наконец-то в нашем доме ненадолго воцарилось спокойствие, которое, впрочем, сменилось досадой, когда мы обнаружили, что нашу телефонную линию оборвала сломанная ветка эвкалипта, а затем – и настоящим отчаянием, когда мы поняли, что буря лишила нас также и электроэнергии.
Без электричества водяной насос был совершенно бесполезен, и, следовательно, наш домашний водопровод полностью вышел из строя. Надо было как-то позвонить в соответствующие службы, но я знал, что ни у кого из наших соседей телефона нет.
– Ничего не поделаешь, – решил я. – Придется мне отправиться в плавание на машине.
Опасная поездка по размытым дорогам, покрытым грязью и валунами, которые вынесла вода с окрестных склонов, в конце концов закончилась у телефонной будки в противоположном от нас конце деревни. Разговор то и дело прерывался, я с трудом подбирал испанские слова, желая как можно точнее донести суть дела до своего собеседника – как оказалось, до автоответчика в офисе местной газоэлектрической компании. В конце концов записанный на пленку голос проинформировал меня о том, что в Рождество никаких ремонтных и аварийных работ производиться не будет. Моя заявка принята и будет рассмотрена в порядке очереди.