Зима
Шрифт:
Второй. Нее..е… Курить – это здорово, мне нравиться, я не брошу! Курить – это… я не знаю…, это… так, это ну… это… Вот ты позавтракал вкусно, в воскресенье, как ты любишь, я не знаю…, уже позавтракал, и под конец еще маленько кофе налил себе, и закурил. И чтобы можно было курить… свободно…, не в подъезд выходить, не на балкон, не в туалете, а вот так… свободно…, это просто так хорошо… (Делает жест рукой.) Или ты наелся мяса, острое какое-нибудь, вкусное…, шашлык какой-нибудь…, летом, у костра…, потом выловил уголек из этого костра, от него прикурил, откинулся так и куришь… Или понервничал –
Небольшая пауза. Второй усмехается.
Первый. Чего?
Второй. Да..а..а… Перед вечеринкой какой-нибудь купишь хороших сигарет, угощаешь всех напропалую, потом утром проснешься и во рту… ужас…, голова… ну, понятно, и давай по пепельницам лазить, найдешь пару скрюченных, твердых бычков, которые пожирней… Вот у них вкус… это что-то!… Но курить-то надо, а в такое утро, после вечеринки в смысле, очень надо… курить… (Достает сигареты.)
Первый. Ты с ума сошел!
Второй. Я понюхать только…
Первый. А..а..а..
Второй нюхает пачку, потом достает сигарету и нюхает ее по всей длине. В это время сзади подходит Снегурочка, в очень красивом наряде и сама очень красивая, машет рукой; падает цветной, блестящий снег.
Первый. Красота какая!…
Снегурочка уходит.
Второй. Как же мы до утра дотянем?… До утра…
Первый. Какое до утра…, нас заберут после рассвета…
Второй. Я и говорю, как мы дотянем…
Первый. Ничего…, взорвем нашу…эту игрушку, и можно будет не сидеть, как зайцы, тут…, разомнемся, может, костерок сложим… Ужас… как холодно. (Смотрит вверх.) Боже мой, какая красота, надо же, какие большие. (Поднимает руку вверх.) Так, ну, это понятно, это Большая Медведица, у нас дома она не здесь, а вот здесь, ага, а где у нас Малая…, где она у нас, так, так…
Второй. Вот она.
Первый. Точно, смотри-ка, а я думал, что она должна быть где-то здесь… Смотри, как вон та мерцает, то красная, то синяя.
Второй. Они многие мигают…
Первый. Ты посмотри…
Второй. Чего…
Первый. Сегодня все видно. Можно созвездия изучать,… вот жаль – я не знаю созвездий,… они сегодня… ну, прямо как на карте…
Второй. Поэтому так и холодно…,
Первый. А снег откуда, интересно, – на небе ни облачка…
Второй. Знаешь, мне… все равно…
Первый. Да ты посмотри, какие звезды, так светло, хоть читай, смотри, даже тени есть, ну надо же…
Второй. Не лучшая ночь для таких затей, как наша.
Первый. Да… мороз… Надо было с собой чего-нибудь взять почитать.
Второй. Надо было спирту или водки взять… почитать. (Качает головой.)
Первый. Я пошутил, я… в смысле – ночь светлая, и все… Я читать не особенно… Пальцы совсем того… (Греет пальцы.)
Молчат.
Второй. У нас в школе учительница такая была, что я после нее вообще читаю книги… как-то с трудом… какое-то это было издевательство… блин… Вот «Тарас Бульба», помнишь?
Первый. Ну.
Второй. Чего ты помнишь?
Первый. « А поворотись-ка, сынку…» помню.
Второй. «Какой ты смешной…», да?
Первый. Кто?
Второй. А..а.. (Махнул рукой.) Ты сам. «Тараса Бульбу» читал?
Первый. С ума сошел?! По программе… в школе, да и то не читал, делать мне было нечего!…
Второй. А вещь хорошая – «Тарас Бульба». Только после школы это читать никто не будет. Все, что в школе по программе проходили, – все, капец! Никто этого не читает. Все – «это великая, там, классика, это… оо»… и все! Кто читал «Отцы и дети» после школы или… «Сердце Данко»? Да никто, никто!
Первый. А я и в школе это не читал.
Второй. Да я тоже… иногда… кусочек для урока…, вот получается, значит, вообще эту классику не читают, вообще. Во!… А я вот перечитал случайно, делать было нечего, и попалась мне на глаза книжечка, валялась – «Тарас Бульба». Детская книжка.
Сзади появляется и проходит Снегурочка в школьном платье и фартуке, но в кокошнике; снег перестал идти. Снегурочка садится сзади солдат и слушает.
Второй продолжает, не замечая Снегурочки.
Я ее перечитал…, я, поверишь – нет, плакал, понял. Я пачку сигарет выкурил, понял! Это такая книга… такая книга… Я ее читал… как тебе сказать… там момент такой есть: он свою люльку любимую потерял. Ну, люлька – это такая штука – ну, трубка, чтобы курить, она у него была давно, любимая люлька. И понятно было, что, если он вернется – все, его схватят. А он поехал за ней. И мне было так страшно. По-настоящему! Как когда фильм ужасов смотришь. Там кто-нибудь идет, в фильме, по темному коридору, а вокруг какие-то двери… и музыка специальная, и ты знаешь, что щас кто-то выскочит или Фредди Крюгер появится, знаешь, а это всегда получается неожиданно. И смотришь сквозь пальцы или уйдешь на кухню и оттуда выглядываешь, а все равно смотришь – ну страшно потому что. И вот так же «Тарас Бульба». Я боюсь, я знаю, что он погибнет: картинку помню в учебнике, как Бульба у дерева горит.