Зимние истории
Шрифт:
Из темноты выступили звери. Пожалуй, весь лес сбежался на звуки музыки и свет огней. Сегодня, в канун Рождества, все вместе – семейство зайцев рядом с лисами, белки удобно устроились в лапах медведя, олени позади волков. Малыши всех пород и мастей резвились отдельно от родителей. Праздничное настроение, царившее среди лесных жителей, отзывалось смехом и весельем. Ежеминутно слышались громкие взрывы хлопушек, усеявших поляну множеством разноцветных конфетти. Под одобрительный и восторженный гул голосов вспыхивали и гасли огненные салюты – даже жуки-пожарники сегодня были при деле.
Наконец,
– Сегодня, – торжественно произнес он, – наступает Рождество!
Гомон голосов не стихал – соседи делились с соседями новостями, детский сад кувыркался в мягком снеге, птицы посвистывали в такт мелодии. Всеобщая радость не смолкала над поляной. Тогда барсук поднял лапы с тростью вверх и трижды обернулся вокруг себя. Только после этого воцарилась тишина. Замерев, сотни глаз – маленьких и больших, наконец, устремили свои взгляды на него.
– Кхм, кхм… – он откашлялся и еще более торжественно повторил, чеканя каждое слово. – Сегодня! Наступает! Рождество! Слушайте, звери!.. – Дробь литавр и протяжные звуки валторн провозгласили начало его длинной речи.
Он был стар и умен этот барсук. Его слова летели над поляной, и, кажется, почти замерзали в морозном воздухе, звенели и переливались в лунном свете. Он говорил об уходящем годе, о его печалях и радостях, о счастье и грусти,
вспоминая истории забавные и не очень, о ежедневных делах насущных и об исполняющихся мечтах. Иногда он замолкал, обдумывая слова, чтобы подобрать самые верные и самые точные. Он говорил убедительно и проникновенно, так, чтобы все его услышали. Ведь сегодняшняя ночь – главная ночь, когда важно все – все сделанное и сказанное. Все то, что было в уходящем и что будет в наступающем году, все то, что будет загадано и исполнится.
– Итак, – закончил он, – да будет славным это Рождество! – И тяжело опустил трость в снег. Рой снежинок, взлетевшим из-под нее веселым фонтаном, как будто того и ждал. Тут же ветер подхватил их, закружил в мерцающих огнях над поляной, раскрасив во все цвета радуги, и вновь опустил на землю. Зачарованное молчание, сковывавшее поляну, вдруг было нарушено словно по мановению волшебной палочки. Гомон голосов нарастал с каждой секундой.
– Счастливого Рождества! Счастливого Рождества! – неслось со всех сторон.
– И вам счастливого Рождества! – следовало в ответ.
– Рождество! Рождество! Рождество! – стройный хор голосов поднялся сначала над праздничной поляной, потом над лесом, пока полностью не растаял в ночной синеве.
Скоро в центре поляны уже горел огромный костер, потрескивая еловыми ветками. Раздули меха и загудели волынки, задали такт литавры, запели и пустились в пляс звери. Медведи в танце неуклюже переваливались с лапы на лапу, лисы кружились, метя снег огненно-рыжими хвостами, олени скрестили рога, а семейство кабанов лихо отплясывало экосез. Следы множества маленьких и больших лап узором переплетались на снегу. Языки пламени костра тоже подергивались в такт музыке, запуская к вершинам деревьев маленькие огоньки, которые таяли в ночной мгле, быстро остывая. Хоровод шел за хороводом, подпрыгивала и резвилась малышня. Сегодня не было места сну в этом море веселья.
Ночь разрывалась яркими красками брызг неутомимого торжества. Празднество продолжалось и далеко за полночь. Звери не знали устали.
Далекие колокола за лесом мерными ударами отмерили три, четыре, пять часов… За танцами и играми незаметно приближался рассвет, а,
Темнота вскоре начала таять в предрассветных сумерках. Вместе с ней и лесных жителей на поляне становилось все меньше. Разноцветные гирлянды медленно гасли, музыка постепенно стихла, звонкий хор птиц закончил свои бравурные песни и растаял где-то в лесу. Костер, догорая, оставил после себя только черные тлеющие головешки.
Когда совсем рассвело, на поляне почти никого не осталось – только старый барсук, сидевший на трухлявом пне с краю поляны, обеими лапами опирался на свою трость.
– Рождество… такое Рождество! – задумчиво, по-стариковски, произнес он вслух, хотя рядом никого не было. И только снег переливался искрами в холодных лучах взошедшего над соснами солнца.
Барсук последним исчез в лесу, посверкивая серебристой шубкой. И, спустя несколько мгновений, тишина полностью окутала поляну.
А в это время, в эту самую минуту, в доме нехотя скрипнуло старое кресло, качнулось сначала вперед, потом назад, потом еще и еще раз. Зим открыл один глаз, другой и, сладко зевнув, потянулся. Наступившее утро приветствовало его свежим морозцем, украсившим окно толстым слоем узоров. На столике с вечера стояла недопитая чашка с холодным чаем.
Зим встряхнулся, прогоняя остатки сна, и, откинув теплый клетчатый плед, пошел на кухню ставить чайник. А пока он закипал на плите, Зим наслаждался тем, что разглядывал морозные витиеватые рисунки на окне. Солнце рассеянным светом пробивалось сквозь него, заполняя собой все комнаты небольшого домика. Ощутимо не хватало весеннего тепла, до которого было еще так далеко. Но Зим старался не думать об этом – зимняя тоска, его тезка, на время ушла, уступив место сладкой неге утреннего пробуждения.
Когда вода вскипела, он вновь наполнил чашку до краев. Густой запах крепкого чая медленно расползался по комнатам, забиваясь во все самые маленькие щели и простенки. Зим шумно потянул носом воздух, пытаясь уловить все нотки его аромата. От удовольствия он даже зажмурился…
Потом же, чинно следуя в комнату с чашкой в руке, на полдороге остановился у окна. Что-то смутно тревожило его. Что-то такое неуловимое… Протаяв меховым пальцем гляделку среди морозных узоров, он приложился к ней, чтобы разглядеть, что там интересного снаружи. И был разочарован – там ровным счетом ничего не происходило – природа, укрытая снежным одеялом, замерла в ожидании весны. Да и почти ничего не изменилось со вчерашнего вечера, только что поляна перед домом была испещрена множеством самых разных звериных следов – больших и маленьких. Они переплетались, составляя мозаику, вели узор, разветвлялись и снова собирались вместе. Начавшийся снегопад уже наполовину припорошил их. И скоро они совсем исчезнут под белыми сугробами. Как бы не было это странно, Зим лишь пожал плечами – не в его привычках было совать свой нос куда не следует. И, еще раз широко зевнув, отправился пить свой утренний чай.
Начинался новый день, а с ним и новые заботы в маленьком домике на поляне.
Зим и воздушный шар
День весеннего солнцестояния остался давно позади. Черные галки важно вышагивали по проталинам, задрав кверху блестящие на солнце головы. Снег, еще оставшийся лежать после долгой зимы, потемнел и медленно таял, превращая ложбинки в маленькие озерца. Ветки елей распрямились, скинув с себя последние снежные шапки, а на березах уже красовалась молодая зелень. Вовсю звенели первые ручьи, в берегах которых притаились очнувшиеся от долгого сна лесные лягушки. Они сидели на мокрых камнях и жадно ловили теплые солнечные лучи, важно переквакивая друг друга.
Конец ознакомительного фрагмента.