Зимние призраки
Шрифт:
Дейл кивнул, делая вид, что согласен.
– Но вы не можете не признать, что это одно из самых прекрасных мест в мире.
Клэр пожала плечами.
– Очень эффектное. Дейл улыбнулся.
– А это не то же самое, что прекрасное?
– Не совсем, – ответила Клэр. – Эффектное зрелище просто более доступно притуплённому восприятию. Во всяком случае, я так это понимаю. А подобные пейзажи трудно оставить незамеченными. Точно так же, как арии Вагнера.
Дейл нахмурился при этих словах.
– Так вы не находите парк Глейшер прекрасным?
– Я не нахожу его утонченным.
– А
– Иногда – сказала Клэр – некоторые вещи должны быть утонченными, чтобы стать по-настоящему прекрасными.
– Приведите пример утонченного прекрасного места, – потребовал Дейл.
– Тоскана, – не задумываясь ответила она.
Дейл никогда не был в Тоскане, поэтому ничего не ответил. Через минуту, сойдя на тропинку за дощатым настилом, он заметил:
– Ваш народ почитал эти горы священными.
Клэр улыбнулась при словах «ваш народ», но промолчала. Лишь когда они вернулись на стоянку, она спросила:
– А вам известны хотя бы какие-нибудь горы в мире, которые примитивные народы не считали бы священными?
Дейл задумался и ничего не ответил.
– Горы всегда являлись принадлежностью богов, собственностью какого-нибудь Иеговы, разве не так? – продолжала Клэр. – Далекие, неприступные, опасные… место, откуда нисходят потоки холодного ветра и налетают карающие бури… всегда молчаливо присутствующие, всегда заметные, подминающие под себя все и никогда не бывающие по-настоящему дружелюбными. Дикие племена преклонялись перед ними, но им хватало ума держаться от гор подальше. Пришельцы с Запада лезут на них и умирают от холода и нехватки кислорода.
– О господи! – Дейл закатил глаза. – Теология. Социологический комментарий.
– Простите, – сказала Клэр.
Они продолжали подниматься к фантастически прекрасному перевалу Логана. Дейл рассказал Клэр, что этот перевал обычно закрыт уже в начале осени, но в этом году снегопады что-то задержались. Она кивнула, не сводя глаз с горного козла, застывшего на скале в сотне метров от них.
Выбрав дорогу с запада на восток, Дейл приберег «на сладкое» самый впечатляющий вид: озеро Сент-Мэри с высокими пиками на западном берегу и крошечным островом Дикого Гуся на переднем плане. Он подумал, глядя на пейзаж, что если бы вдруг получил хотя бы по десятицентовику за каждую фотографию, сделанную именно с этой точки, ему бы никогда больше не пришлось ни преподавать, ни писать. Однако Клэр никак не отреагировала, словно и не заметила открывшейся взгляду красоты. Они миновали восточные ворота парка еще до ленча.
Выехав из парка, они пересекли маленький городок Сент-Мэри, уже в резервации, и направились на юг по плоскому печальному ландшафту, держа путь на Харт-Батт. Дейл поймал себя на том, что своей заносчивостью, своим нежеланием восхищаться тем, что заслуживает восхищения, отказом от собственных корней спутница вызывает в нем раздражение. Он жалел, что ему придется провести в ее обществе еще целый вечер и весь следующий день, прежде чем он сможет вернуться к Энн, к дочкам, к своей работе. Он жалел, что пригласил эту испорченную дочку оперной дивы в поездку, которая в течение всей жизни в Монтане неизменно
Всего несколько часов отделяло его от того момента, когда он станет любовником Клэр Харт и, хуже того, влюбится в нее по уши.
– Дейл?
Он поглядел поверх бокала на Мишель Стеффни.
– Ты еще здесь, Дейл?
– Конечно, – ответил он. – Просто немного задумался.
– Ты собирался рассказать мне, что находится за слоем пластика на втором этаже и как ты об этом узнал.
Он кивнул и поставил бокал на заляпанную вином скатерть.
– «Веселый уголок», – ответил он. Лицо Мишель не выразило понимания.
– Когда мы были детьми, Дуэйн называл свой дом «Веселым уголком», – продолжал Дейл. – Так называется рассказ Генри Джеймса. История с привидениями.
– Как «Поворот винта»? – спросила Мишель. Она закурила сигарету и выдохнула облачко дыма
через тонкие ноздри.
Когда еще днем Мишель спросила, можно ли ей будет курить после обеда, он ответил: «Конечно», но удивился, что она до сих пор не избавилась от этой привычки. Теперь его удивило, что она знает «Поворот винта». «Нечего судить о людях по первому впечатлению», – упрекнул он себя и словно вновь услышал голос Энн, произносящий эту фразу: она сотни раз за время их брака предостерегала его от поспешных выводов.
– Не совсем как «Поворот винта», – ответил он-более утонченный вариант того же сюжета.
«Утонченный… Некоторые вещи должны быть утонченными, чтобы стать по-настоящему прекрасными».
Мишель стряхнула пепел в маленькую вазочку, которую использовала в качестве пепельницы. Она ждала продолжения.
– В «Веселом уголке», – продолжал Дейл, – типично джеймсовский герой, пятидесятишестилетний человек по имени Спенсер Брайдон, возвращается в Нью-Йорк, точнее, вообще в Америку после нескольких десятилетий, проведенных в Европе. Ему предстоит привести в порядок кое-какую свою недвижимость, в том числе и многоэтажный старый дом на Манхеттене, в котором он вырос…
– И это место в его семье называли «Веселым уголком», – догадалась Мишель.
– Именно. Дом стоит пустой, никакой мебели, но в рассказе Брайдон становится одержим этим домом, приходит туда каждую ночь, поднимается по лестницам, бродит в темноте с фонариком или свечой по пустым комнатам… и все ищет чего-то… или кого-то.
– Привидение, – вставила Мишель.
– Типично джеймсовское привидение, – согласился Дейл. – Потому что Спенсер Брайдон совершенно убежден, что в «Веселом уголке» живет призрак его второго «я».
– Второго «я»? – В сиянии свечей глаза Мишель казались совсем зелеными.
Дейл пожал плечами. Запах сигаретного дыма породил в нем желание покурить, хотя он бросил это занятие больше двадцати пяти лет назад.
– Человека, каким Брайдон мог бы стать и стал бы, останься он в Штатах, – пояснил он. – Если бы он начал зарабатывать деньги, вместо того чтобы посвящать свое время в Европе более утонченным занятиям.
– У-у – насмешливо протянула Мишель. – Звучит жутко. Прямо в духе Стивена Кинга.