Зимние звезды
Шрифт:
– Да, я слышала, но ведь ещё была причина?
Мне кажется что это не все. Она слишком обидчиво рассказывала, чтоб я поверила, лишь в чистую любовь. Ее поза меняется, хмыкает и скрещивает руки на груди.
– Знаешь, мне казалось, что если я его потеряю, я проиграю Злате, потому что последнее, что она сказала мне, что я никогда не смогу добиться его искренней любви, будто я сама любить не умею.
– Так это все, чтоб доказать человеку, которого то и в живых нет, что вы выиграли, прожив с ним жизнь?
О, Боже, да эта женщина сумасшедшая. Тратить годы своей молодости и столько сил, доказывая кому-то, что он был не прав.
–
– Выдохнула шумно и как то поникла, плечи упали в низ, - Но я правда люблю твоего отца.
Что же может сделать обида с человеком? Как сильно мы можем лелеять её в своём сердце и разуме. Она разъедает нас изнутри и разрастается, оплетая, словно плющ по всему организму. Подчиняя и манипулируя нашими действиями, желаниями и мыслями. Я слушала её и все больше ужасалась, масштабами трагедии. Ведь она ни дня не прожила счастливо, лишь в иллюзии того, что она хотела получить, и победить человека, который будет жить в сердце, несмотря ни на что, просто потому что он уже мёртв.
Обида - как же много власти, мы сами даём ей. Раз человек совершает поступки лишь руководствуясь прихотями этого чувства.
И тут я вспомнила слова Власова, о том, что он дал мне время, чтоб я забыла все обиды, чтоб мои чувства притупились и вернулся, чтоб создать новые воспоминания и исправить все. А ведь я тоже отношусь сейчас к нему, руководствуясь старыми чувствами, воспоминаниями и своими страхами. И да, обидами, что накопились за школьные годы. И ведь даже ждала от него извинения в первые минуты. Но сказал прости, лишь позже. И удовлетворила ли это меня? Нет. Я все еще не верила ему, все еще не доверяла, и да, я не отпускала обиду. Почему-то осознание этого родило во мне тревогу. Ведь я тоже, могу потерять что-то важное, если буду руководствоваться этим чувством. Да, пусть доверять я сразу не стану, но и отталкивать его перестану. И все его попытки исправить. Ведь, он мог измениться, его отношение ко мне и правда могло поменяться. Мы были детьми и много не понимали, поэтому допускать ошибки это нормально, главное дать себе и другим шанс их исправить.
– Я не промолчу. Отец узнает о Вашем поступке, - встала я со стула и подошла к окну. Все же смотреть ей прямо в глаза и говорить честно и открыто, я сразу не научусь, смелости еще не так много.
– Но я могу сказать так же честно, что Новый год я встретила, вопреки всему, замечательно.
Как не странно, именно, благодаря, своему школьному кошмару.
Прошлась взглядом по двору и площадке, на которой я сидела.
– И что мы с вами поговорили, и решили, что все простили.
Скольжу взглядом дальше и вижу на лавочке, прям у моего подъезда мужской силуэт и кажется макушка у этого человека блондинистая. Я даже с мысли сбиваюсь, пытаясь разглядеть, сквозь снежинки, что снова активно падали хлопьями.
– Ты хоть понимаешь, как это сильно отразиться на наших отношениях?
– Чуть ли не шипит змеей.
Поворачиваюсь к ней.
– За ваши отношения я ответственности не несу, разбирайтесь сами. Я лишь, могу сказать папе, что я не держу на вас зла и не обижаюсь, а жить ему свами дальше или нет, решать ему.
Я не могу решать за папу. Он всегда мне говорил, что люди склонны переносить ответственность за свои поступки, но все равно как не крути, но принимаем решение мы сами. Поэтому никому и никогда не позволяй решать за тебя или что-то навязывать, расхлёбывать
Еще раз кидаю быстрый взгляд в окно и мое сердце пропускает удар. Он сумасшедший!
Иду в коридор и роюсь в шкафу.Теть Юля идет за мной.
– Ты куда собралась я еще не договорила.
Нашла. Думаю, эта курта должна ему подойти. Папа может и ниже его ростом, но он достаточно плотный.
– А мне больше Вам сказать нечего.
Одеваю свою дублёнку, как хорошо, что я ее дома оставляла и осенние сапоги, к сожалению, зимние у меня были только те угги, что остались под ёлкой.
Я не в ответи за маму, или отца, могу только сказать за себя. И я ничего плохого Юле Михайловой не делала, поэтому моя совесть чиста. А дальше ей решать, что делать со своей обидой и своей любовью к моему отцу, если это и правда любовь. И я решаю сделать пометку у себя в голове еще за кое-что. Что я расскажу ему и о нашем с ней разговоре, честно и открыто. Думаю он тоже имеет право знать.
Мачеха пытается меня еще остановить, но я уже ее не слушаю, я вся в переживаниях о том, что мой кошмар, мог превратиться в снеговика. Сердце гулко и быстро стучит о ребра и кажется готово выпрыгнуть, ему настолько тесно там, будто оно оказалось в маленькой клетке.
Бегу по лестнице, перепрыгивая через несколько ступеней сразу. Странно, но я чувствую предвкушение встречи, а еще жуткое беспокойство, что заставляет мои руки трястись.
Выбегаю из подъезда и почти сразу натыкаюсь на него. Он сидит на скамейке, только ни как положено. То что предназначено для спины, ему сейчас заменяет сидушку, а ногами как раз упирается на то, где обычные люди сидят.
– Ты совсем псих? Почему не уехал сразу домой?
Подбегаю к нему и запрыгивая на скамью начинаю надевать на него куртку папы.
Мне кажется, или он очень бледный. От страха за него, руки начинают трястись сильней.
– Ка..к, все прошло?
– спрашивает немного заикаясь. У него зуб на зуб не попадает.
Беру и обнимаю его, в попытках согреть. Его лицо оказывается у меня возле шеи и волосах.
– Давай я тебе такси закажу, - достаю телефон и открываю приложение, - Какой у тебя адрес?
– Эльф, все хорошо, я лишь чутка подмёрз, - голос и правда меньше дрожит, но я то чувствую какой он ледяной. В одной рубашке, да ты не не чудовище, ты реальный кошмар во всех смыслах и значениях.
– Я ведь не мог тебя оставить с этой неадекватной, вдруг тебе моя помощь может понадобилась.
Я закатываю глаза и отстраняюсь, чтоб посмотреть на его лицо. Которое кажется совсем бледным.
– Я же сказала, что позвоню.
– Ага, так я тебе и поверил. Я знаю своего чебурека со школы. И она будет воевать и биться до последнего, но сама, не прося помощи.
Иногда мне кажется, что он действительно меня хорошо знает.
– Хотя бы опять кардиган бы мой натянул.
– продолжаю возмущаться я.
А этот замерший кошмар, просто берет и проводит пальцем по моему лбу, разглаживая морщинки.