Зимних Дел Мастер
Шрифт:
Она подождала возле сарая с телегами, пока мужчины кромсали и откалывали снег. Они были измучены до смерти. Копали много часов подряд.
Сейчас было важно…
Много что было важным. Важным было выглядеть спокойной и уверенной, важным было сохранять ясность ума, важным было не показывать, что ты чуть не описалась от страха…
Она протянула руку, поймала снежинку и пристально вгляделась в нее. Снежинка была не обычная. Эта была одна из его специальных снежинок. И это было отвратительно. Зимовой дразнит ее. Вот сейчас,
Она вздрогнула и закуталась в плащ.
— Я свой выбор делаю, — хрипло произнесла она, в воздухе заклубились облачка ее дыхания. Она прочистила горло и начала снова. — Я свой выбор делаю. Если есть цена, я заплачу. Если то смерть моя, я умру. Куда поведет меня, туда и пойду. Я выбираю. Я свой выбор делаю.
Это были и не чары вовсе, разве что для нее самой, но если заклинание не сработает у тебя в голове, то оно нигде не сработает.
Тиффани спряталась в плащ от режущего ветра, хмуро наблюдая, как мужчины таскали солому и дерево. Костер разгорался медленно, как будто страшился проявлять рвение.
Она уже проделывала такое, так ведь? Раз десять. Штука то проста, надо лишь прочувствовать ее, но раньше у Тиффани было достаточно времени, чтобы привести мысли в порядок и проделывала она его с очагом на кухне, только чтоб ноги согреть. Теоретически, с большим костром и целым полем снега все должно быть также просто, правда?
Правда?
Пламя взревело. Отец положил руку ей на плечо. Тиффани подпрыгнула. Она забыла, как тихо он ходит.
— Что это было насчет выбора? — спросил он. Она также забыла, какой острый у него слух.
— Это… ведьминские штучки — ответила она, стараясь не глядеть ему в лицо. — То есть, если это не сработает… Виновата буду только я.
А только я и виновата, добавила она про себя. Это несправедливо, но никто и не говорил, что оно должно было быть.
Отец поймал ее за подбородок и осторожно повернул голову к себе. Какие мягкие у него руки, подумала Тиффани. Руки большого мужчины, но мягкие, как у ребенка, это все из-за жировой смазки, что на овечей шерсти.
— Не надо нам было просить тебя… — сказал он.
Нет, вы должны были попросить меня, думала Тиффани. Ягнята погибают под небывалым слоем снега. А я должна была бы ответить — нет, я еще не достаточно умела. Но ягнята гибнут под небывалым слоем снега!
Но Второй Помысел сказал — будут другие ягнята.
Но это будут другие ягнята, а не эти. Здесь и сейчас умирают ягнята. И умирают они потому, что я послушалась своих ног и дерзнула танцевать с Зимовым.
— Я справлюсь. — ответила она.
Отец держал ее за подбородок и пристально глядел в глаза.
— Ты уверена, джиггит? — спросил он. Это было прозвище, которое дала ей бабушка — Бабушка Болит, не потерявшая ни одного ягненка даже в самую свирепую бурю. Никогда раньше он не произносил
— Да! — она оттолкнула его руку, чтобы он не заметил, что она вот-вот разрыдается.
— Я… Я еще не сказал матери… — очень медленно произнес отец, будто каждое слово требовало огромной осторожности. — Но я нигде не могу найти твоего брата. Думаю, он пытался помогать. Эйб Свиндел видел его с лопаткой. Э… Я уверен, что с ним все в порядке, но… Высматривай его в оба, лады? Он был в красной куртке.
На его лицо, лишенное всякого выражения, было больно смотреть. Малыш Вентворт, почти семи лет отроду, он всегда бегал за взрослыми, всегда пытался помочь… Маленькую фигурку так легко потерять из виду… Снег продолжал вовсю валить. Страшные, неправильные снежинки белели на плечах ее отца. Вот такие мелочи и вспомнишь, когда мир полетит кверх тормашками и ты вместе с ним…
Это было не просто несправедливо; это было… жестоко.
Помни о шляпе, что на тебе! Помни о деле, что ты сделать должна! Равновесие! Равновесие — вот что главное. Держи равновесие, уравновешивай…
Тиффани вытянула окоченевшие руки к огню, притягивая жар.
— Помни, нельзя позволить огню погаснуть! — сказала она.
— Люди несут дрова отовсюду. — ответил отец. — Я им и весь уголь из кузницы сказал принести. Будет чем поддержать огонь, я тебе обещаю!
Пламя танцевало и загибалось к рукам Тиффани. Надо было только… Надо было… Подманить огонь поближе, утянуть за собой и… уравновесить. И забыть обо всем другом!
— Я пойду с… — начал ее отец.
— Нет! Следи за огнем! — слишком громко завопила Тиффани, вне себя от страха. — Делай, что я тебе скажу!
Сегодня я тебе не дочь! — вскричал ее рассудок. Я для вас ведьма! Я буду защищать вас!
Она повернулась, прежде чем он успел разглядеть ее лицо, и побежала сквозь падающие снежные хлопья по тропинке, прочищенной в направлении нижних загонов. Снег был утоптан в неровную, бугристую тропинку, падающие снежинки делали ее скользкой. Изнуренные люди с лопатами прижимались к стенкам траншеи, стараясь дать ей дорогу.
Она добежала до площадки, где пастухи вгрызались в снежную стену. Снег комьями разлетался вокруг них.
— Стойте! Все назад! — закричала она громко, но это ее голос кричал, а разум — плакал навзрыд.
Мужчины немедленно повиновались. Голос, сказавший это, принадлежал владелице остроконечной шляпы. С ним не поспоришь.
Помни о жаре, о жаре, помни жар, держи равновесие, балансируй… Таково ведовство в самом, что ни на есть чистом виде. Никаких тебе игрушек. Никаких волшебных палочек, Боффо, головологии, никаких тебе фокусов. Значение имеет только то, что ты представляешь собой. Но иногда бывает нужно обмануть саму себя. Ведь она ни Госпожа Лето, ни Матушка Ветровоск. Она должна помочь себе сама, всем, чем только сможет.