Зимний цветок
Шрифт:
Ровена и Элейн прикрыли глаза от солнца и ждали, пока Джон посадит аэроплан. Себастьян стоял в ангаре, беседовал с мистером Дирксом. После катастрофы с помолвкой прошло уже несколько дней, и Себастьян охотно подыгрывал спектаклю: каждый день заезжал за Ровеной и отвозил ее повидаться с пилотом и полетать.
— Даже не знаю, чем ты увлечена больше, — заметила Элейн, не отрывая глаз от небес. — Джоном или полетами.
— И тем и другим, — с улыбкой ответила Ровена. — Я люблю их в равной доле.
Она не смогла бы объяснить кузине, как тесно любовь
Стоял редкий для февраля день. Облака разошлись, и на небосклоне сияло блеклое зимнее солнце. Ветер еще не поднялся, и, хотя погода выдалась студеная, никто не торопился в помещение. Морозец задиристо пощипывал щеки и пальцы. На миг Ровена затосковала по камину и горячему шоколаду, но тут же отогнала мысли о комфорте. Лучше стоять посреди голого поля и наблюдать, как аэроплан несет к земле любимого человека, чем греться в роскошных покоях.
К тому же после урока их ждет обед на ферме Джона. Элейн с Себастьяном отправятся перекусить и согреться в Тетфорд, а затем встретятся с парой в Саммерсете. План получился несколько запутанным, но Ровена радовалась лишнему времени, проведенному вдвоем с Джоном.
Аэроплан запрыгал по полю в направлении девушек и неуклюже развернулся хвостом к ангару.
Когда он остановился, Ровена бросилась к нему и погладила фюзеляж.
— Мне кажется, ты радуешься ему больше, чем мне, — протянул Джон, снимая кожаный шлем.
Его слова прозвучали отзвуком замечания Элейн, и Ровена рассмеялась:
— Что такое? Ты ревнуешь к Люси?
Пилот улыбнулся из кабины:
— Ты назвала ее Люси?
— У всех аэропланов должны быть имена, — уверенно заявила Ровена. — Тогда они станут лучше к тебе относиться. Кто знает, может, ты начнешь реже попадать в аварии.
Джон со смехом спрыгнул на землю и ухватил возлюбленную за руки:
— Правда?
— Эй, мы уезжаем! — крикнула Элейн из машины. Себастьян завел мотор и помахал рукой. — Встретимся во «Фримонте».
— Итак, ты готова к уроку или нет?
— Всей душой.
Джон подхватил лестницу и приставил к борту самолета. Ровена вскарабкалась наверх, уселась поудобней в кабине. Сердце колотилось от возбуждения, хотя она понимала, что взлететь сегодня не получится. Джон показал панель управления и заставил повторять названия и предназначения всех приборов, пока они не отпечатались в памяти. Затем молодые люди выбрались наружу и изучили все внешние детали аэроплана.
— Ты быстро все схватываешь, — похвалил Джон, и Ровена засияла от удовольствия. — Мне доводилось учить солидного возраста мужчин, причем они запоминали названия намного медленнее тебя.
— Потому что я рождена пилотом, — гордо заявила Ровена.
— Неужели? — Джон обхватил ее за талию.
— Да, — с уверенностью кивнула девушка.
— Давайте уложим Люси спать и отпустим рабочих, — крикнул от ангара мистер Диркс.
— Люси? — ухмыльнулся пилот.
— Надо
— Видишь, ты на всех производишь неизгладимое впечатление, — прошептал Джон на ухо Ровене и со всех ног бросился помогать закатывать самолет в гараж.
Молодая пара одолжила у мистера Диркса на вечер его «сильвер-гост». Самого великана согласился подвезти до города один из механиков.
— Твой брат знает, что я приеду? — с тревогой спросила Ровена на пути к поместью Уэллсов.
— Новость ему не понравилась, но я поставил его перед фактом, — кивнул Джон.
Он крепко сжал руку возлюбленной. Ровена попыталась улыбнуться, но из-за волнения ей удалось изобразить лишь натянутую гримасу.
— А мама с сестрой знают, кто я?
Пилот ответил не сразу:
— Я сказал матери, но она велела не посвящать Кристобель, пока вы лучше не узнаете друг друга. Сестра была любимицей отца. Она все еще плачет о нем по ночам.
Ровена уставилась на дорогу. Стыд за дядю тяжело давил на сердце, хотя она прекрасно осознавала, что непричастна к трагедии. Но как логика поможет справиться с вездесущим чувством вины? При всех стараниях Ровена не могла отделаться от мысли, что ответственность за выпавшие на долю Уэллсов страдания лежит и на ее плечах. Ведь ее фамилия Бакстон, а Бакстоны раз за разом отбирали у бывших друзей-соседей и земли, и богатство.
— Как поживает твоя матушка? — еле слышно спросила она.
Не отрывая глаз от дороги, Джон переплел пальцы с пальцами возлюбленной:
— Она сильная женщина. Ее мать родом из Шотландии. От нее мы унаследовали рыжие волосы и упрямство. Да, она сильно удивилась. Но она знает, что никогда в жизни я еще не увлекался девушкой настолько, чтобы знакомить ее с родными. Чувства для мамы значат больше, чем твоя фамилия. Она поможет усмирить Джорджа.
Автомобиль завернул за угол, и Ровена снова поразилась разнице между поместьем Уэллсов и Саммерсетом. Если в особняке дяди все мелочи выглядели продуманными, чтобы производить наилучшее впечатление, то в усадьбе Джонатона правили бал практичность и здравый смысл. Единственной вольностью оставался плющ: он затянул весь торец здания и часть крыши, скрывая в пышных зарослях дымовые трубы.
— Мне нравится твой дом, — задумчиво призналась Ровена.
— Он стоял здесь еще до постройки Саммерсета. Как удалось выяснить, наш предок-основатель — не знаю, какую фамилию он тогда носил, — был кузнецом. Он отказался от защиты правящего в этих краях семейства, предков Бакстонов, и не захотел строиться рядом с замком. Так что, за исключением краткого периода примирения, Уэллсы и Бакстоны никогда не ладили друг с другом.
Джон остановил автомобиль на лужайке перед домом и выпрыгнул наружу, чтобы помочь выйти спутнице. Ровена не хотела выглядеть заносчивой, так что старательно продумала наряд: практичный твидовый костюм с тонкой льняной блузкой. Волосы она собрала в простой пучок на затылке; из украшений выбрала лишь скромное жемчужное ожерелье. Она хотела найти тонкую грань: не обидеть семейство Уэллс пренебрежением к своему внешнему виду, но и не разыгрывать госпожу, снизошедшую к вассалам.