Зимний двор
Шрифт:
Она обошла вокруг, осматривая вещи, чтобы залечить рану. Затем засунула лезвие ножа в огонь, чтобы запечатать рану. Как только всё подготовила, она подошла к бессознательному мужчине и вздрогнула, когда яркие зелёные глаза поймали её в плен.
— Отпусти меня, пока я не разорвал тебя на куски, сука.
Она громко сглотнула. Её сердце бешено заколотилось, отчего физически стало больно в груди. Она отступила, жалея, что сбросила плащ, когда собиралась заняться раной. Он медленно осмотрел её, остановившись на выставленном декольте, прежде чем поднять глаза наверх, чтобы задержаться на губах.
— Ты глухая?
— Если продолжишь сопротивляться, истечёшь кровью. Будь хорошим монстром и не шевелись, чтобы я могла залечить твою рану, — предложила она, удивлённая, насколько ровным был её тон.
Фейри холодно усмехнулся и прищурился, когда её дрожащая рука приблизилась к его плоти. В момент, когда она оказалась перед ним, он ударил ногой, сбивая на землю. Она успела перекатиться, когда он опустил ногу на место, где она только что была. Айслин сердито зарычала и щёлкнула, наблюдая, как цепи обернулись вокруг его ноги.
— Стоит дать тебе истечь кровью, — огрызнулась она, придвигаясь ближе и ослабляя цепи, пока он не встал на колени и не опустился, чтобы она могла обработать его рану.
Айслин яростно выдернула стрелу, наслаждаясь шипением, сорвавшимся с его губ. Опустившись на корточки, она посмотрела мужчине в глаза, которые светились обещанием насилия. У неё руки дрожали, когда она подносила свежий снег к ране, чтобы облегчить боль. Не то чтобы она хотела облегчить, но это также очистит рану.
— Ты дрожишь. Боишься? — спросил он ледяным тоном, хотя без боли, от которой должен страдать. Когда она проигнорировала его вопрос, он продолжил. — Должна. Я собираюсь разорвать тебя на части.
Она посмотрела из-под полуопущенных густых ресниц, а руки задрожали сильнее, когда она посмотрела в его горящие глаза. Айслин встала, прошла через пещеру, чтобы поднести факел ближе, нуждаясь в свете, чтобы рассмотреть рану, которую обрабатывала. Она поставила его у стены пещеры и снова села, наблюдая, как он изучает её черты.
Синджин уставился на похитительницу. Она промахнулась, воткнув стрелу прямо в его грёбаные лёгкие. Он использовал оставшуюся силу, чтобы залечить рану в лёгких внутри, но был истощён, чтобы даже попытаться залечить рану снаружи. Он был слаб, как младенец, и на милость этой предательской суки. Глаза цвета ледника уставились на него. Его жар воспламенился в момент, когда она коснулась его, но отстранилась, будто от ожога. Он ухмыльнулся, наблюдая, как она уставилась на белую плоть, которая теперь покрывала обожжённые подушечки пальцев. Она магией заключила пальцы в лёд, прежде чем провела ими по ране, отчего он застонал не своим голосом.
Она использовала лёд, а значит, она не простолюдинка. И если здесь без сопровождения, значит не принцесса. Остаётся несколько вариантов. Либо она леди Зимнего двора, либо один из воинов. То, как она знала и использовала стрелы, склоняло к варианту воина.
— Ты понятия не имеешь, что наделала? — спросил он, глядя на её расстёгнутую блузку, которая открывала много кожи на декольте, отчего у Синджина проснулось желание.
— Я убила принца Орды и ничуть
Глава 3
Синджин проснулся прикованным к кровати и голым. Лишь одеяло прикрывало его член от её тяжёлого взгляда. Она сидела в углу, смотря на него, как будто он набросится на неё и сожрёт. Шансы на это были высоки, так как он голоден, а она женщина с самыми яркими голубыми глазами, которые ему доводилось видеть за всю жизнь, и белыми волосами с соблазнительным голубым оттенком. Она скользнула розовым язычком по вишнёвым губам, продолжая медленно изучать его тело, не подозревая, что он проснулся и делает то же самое. Блузки, которая не походила крестьянке, исчезла, и теперь корсет едва удерживал кремовую грудь, открывая больше, чем девчонка, вероятно, хотела.
Однако её взгляд и то, как он ласкал его плоть, заставляло голод поднимать голову, давая знать о потребностях. Медленно девчонка подняла глаза и встретилась с ним взглядом, прежде чем удивлённо округлить их. Он исцелялся быстрее, чем большинство, — кровь ифрита помогала. Джинны исцелялись ускоренными темпами, а кровь фейри помогла ускорить процесс перезарядки без питания.
— Ты ещё не должен проснуться, — сказала она, вставая и подходя ближе со стаканом жидкости в крошечной руке. — Это ледяная вода из ледника, — объяснила она, помогая ему приподняться, чтобы напиться. Он ударил головой её руку, разливая воду на кровать и пол.
— Мне не нужна вода, — прорычал он, ненавидя слабость из-за того, что она сделала.
— Тогда что тебе нужно? Ты очень бледный, а значит, не исцеляешься. Ты не умрёшь, такое не входило в мои планы.
— Нет? Ты выстрелила мне в грудь стрелой с железным наконечником. Потом затащила в пещеру, раздела догола и уверяешь, что не пыталась убить? Ты ненормальная?
— Ты такой же неотёсанный, как и говорят, — прошипела она, выплёскивая ему в лицо то немногое, что осталось в стакане… Только для того, чтобы увидеть, как вода шипит на его плоти, будто он настолько горяч, что заставил воду кипеть.
— Мне нужно, чтобы ты подошла и оседлала меня, — хрипло сказал он, с улыбкой в глазах. Она поёрзала, а затем натянула корсет, поскольку он становился всё теснее. Синджин несколько мгновений просто смотрел на девушку, и её одежда стала сильно горячей, заставляя её сбросить все вещи, пока не осталась в одних малиновых трусиках. Её кожа была красной там, где одежда касалась плоти. Она перевела взгляд с набухшей груди на его жадный взгляд. — Трахни меня, снежный кролик. Я могу держать тебя в качестве домашнего животного, прежде чем сломаю твою хорошенькую грёбаную шею.
— Думаешь, я буду здесь, когда освобожу тебя? Я могу снять цепи, когда сама буду стоять за много миль отсюда, и ты никогда не узнаешь, где я. Если согласишься уйти и вернуться в свою часть Царства Фейри и никогда не возвращаться, всё закончится сейчас. Никто не должен пострадать больше, чем уже пострадали.
— И с какого хрена мне это делать? Считаешь, что так я окажусь в щекотливое положение? Обещаю, во мне нет ничего чертовски деликатного, дорогая.
— Ты умираешь, — сказала она, наблюдая, как он вздрагивает при движении. — Почему ты не исцеляешься.