Зимний сон Малинки
Шрифт:
Малыши быстро привыкли к новому дому и папе. И если Лешка еще какое-то время смущался Димку так называть, то стоило Гордееву прийти в детский сад и в своей гордо-мрачной манере отчитать Антона и его отца за укушенный палец дочки, как Дашка запрыгнула к нему на руки, крепко обняла и назвала папой.
POV Гордеев
Он поджидает меня у дома – худой, темноволосый тип, одетый в бесформенную футболку и джинсы. Выйдя из машины, нервно курит, поглядывая по сторонам, и, заметив его, я чертыхаюсь, понимая, что Кирилла могла увидеть Малина. Сейчас моя жена
Я не здороваюсь с ним и не называю по имени. Я задаю прямой вопрос и жду ответа.
– Зачем пришел?
– Не поверишь: на детей посмотреть. Слышал, ты собираешься их усыновить? Мне это не нравится, Гордеев, и я не буду это терпеть. Их отец – я, а не ты. И если мы не договоримся, я постараюсь, чтобы рано или поздно они об этом узнали.
Если я и удивляюсь, то виду не подаю. Вот только руки сжимаются в кулаки, и мгновенно в висках пульсирует желание атаки. На самом деле мне плевать, что ему нравится, а что нет. Как безразличен он сам. Это бравада наносная, он знает, что если мы схлестнемся, он проиграет. Как проигрывает «Партнер-строй» и он сам все последние тендеры, превращаясь в никому не интересного игрока. Именно последнее и привело его сюда.
– Я бы тебе вмазал, Мамлеев, руки так и чешутся, но не хочу малышей пугать. Мне с тобой не о чем договариваться. Не думаю, что у тебя есть малейшее право интересоваться их судьбой.
– Папа! Папа! – голос сына раздается с детской площадки, отвлекая от разрушительных мыслей, и я оборачиваюсь. Вижу, как Лешка по навесному мостику перебирается с одной горки на другую и с криком: «Смотри, как я умею!» съезжает вниз. Снова кричит, забираясь по лесенке вверх: - Круто, да?
Я поднимаю вверх большой палец и отвечаю:
– Круто! Давай еще!
Поворачиваюсь к нежданному гостю, который сейчас застыл, и обещаю:
– Дети называют отцом меня. Я получил это звание авансом, они мне поверили, и я сделаю все, чтобы заслужить их доверие. И если они когда-нибудь о тебе узнают, я постараюсь, чтобы ты не выдержал конкуренции.
– Это мы еще посмотрим.
Давно избитое обещание, слышанное от Кирилла не раз, а потому жалкое. Когда-то в детстве он бросался им, когда не знал, что сказать.
– Можешь смотреть сколько угодно, мешать не стану. А мы с Малиной будем жить. Я люблю ее, всегда любил и лучше, если ты никогда не появишься на нашем горизонте. Считай, Мамлеев, что это был твой последний раз. В следующий – разговора не будет, но и гарантий, что ты просто уйдешь – не дам.
Кирилл кусает губы и нервно закуривает. Сует зажигалку в карман, но она падает к его ногам. Признается, хотя его признание мне ни к черту не сдалось:
– Я тоже ее любил, хотя ты в это не веришь. Мы просто были слишком молоды. Мне было двадцать, думаешь, каждому хочется
– Я был бы горд иметь таких замечательных детей.
– Папа! Папа! – ко мне бежит Дашка с кислым личиком и тащит за собой детскую коляску, в которой сидит кукла. – У меня колесико в коляске не крутится, - сообщает горько.
– Она сломалась!
Малышка плачет и всхлипывает. Утирает ладошками глаза. Я приседаю с ней рядом и смотрю игрушку. Убираю застрявший в механизме камешек.
– Ну и чего сразу в слезы? – улыбаюсь.
– Смотри, Даша, уже все работает.
– Правда? – дочь распахивает глаза и прикладывает ладошки к щекам. Кирилл стоит в двух шагах, но она не обращает на него и малейшего внимания. Маленькая красавица, точная копия своей мамы.
– Конечно, золотце. Ну, беги!
Прежде чем убежать, Дашка кидается мне на шею и крепко обнимает.
– Спасибо, папа! Ты мой са-амый любимый!
Выпрямившись, я даю Кириллу понять, что разговор окончен.
– Думаю, тебе пора, Мамлеев. Уходи. Больше нам не о чем говорить.
У Малины счастливые глаза, губы улыбаются, а в руках – наш свадебный альбом. Его только что привезли из сервиса доставки, он в красивом, праздничном оформлении, и дети прыгают рядом, заглядываясь на фотографии. Ну, еще бы! Им здесь отведено центральное место, рядом с родителями, и они радуются так же, как в тот день, когда увидели свою маму в белом платье.
– Какой ты у нас красивый, Гордеев, - вздыхает Машка. – Как с картинки! И не знаю, за что мне досталось такое счастье?
Вот тебе раз. Я только что думал о том же самом, только в отношении своей жены.
– Так нечестно, ты меня опередила. Я только что хотел задать тебе тот же вопрос.
Она смеется и дает посмотреть альбом детям. Поворачивается, чтобы меня обнять.
– Сочиняешь, Гордеев! – кладет руки на плечи.
– Вот теперь ни за что не поверю!
Я целую ее мягким поцелуем, смотрю в синие глаза и обещаю:
– Поверишь, Малина, еще как поверишь. Уверен, что смогу тебе доказать.
Гордеева игриво вскидывает бровь. Смотрит открыто.
– Значит, ты считаешь меня красивой? – задает вопрос.
– Значит.
– А себя счастливым?
– Да, Машка. Именно так.
Не знаю, о чем она думает, но улыбка вдруг исчезает с лица Малины, а взгляд становится серьезным:
– Дима, я очень тебя люблю.
– Знаю, любимая.
– Только не смейся, но ты – моя сказка. Мой мужчина из снов. Иногда мне кажется, что это я нашла тебя и так страшно остаться одной. Пообещай, что будешь любить меня.