Зимний сон
Шрифт:
2
Я бы не назвал это страданием.
Пот меня сильно прошиб, дышать было труднее – и все, собственно. Передыхов я не делал, общее чувство было таким, словно меня лечили от водянки головного мозга.
Приятно похрустывал снежок под ногами – будто бы что-то ломалось, крошилось. Погода в последние дни выдалась ясная, солнечная, снег начал подтаивать, обрастая настом.
Я вернулся в хижину, мокрый от пота.
Пока я разминался да потягивался, увидел двух знакомцев-детективов, которые
– День добрый, господин Накаги. Тут у вас еще таять не начало, а ниже – так слякоть. Если дело так пойдет, и у вас дорога раскиснет.
Я делал наклоны – все никак не мог отдышаться.
– Вы душ пока примите. Нам бы с вами побеседовать, если, конечно, не возражаете.
Тот, что помоложе, молчал, спрятавшись за плечом товарища. Видно, адвокат Нацуэ оказал серьезное давление.
– Следствие идет своим чередом. С вашей помощью, конечно, мы бы быстрее раскрыли это преступление. Однако не будем вас утруждать больше, чем того требует необходимость.
Сделав несколько глубоких вдохов, я вернулся в хижину и принял душ. Полное исцеление от гидроцефалии. Даже аппетит проснулся.
Накинув халат, я прошел в гостиную, подбросил в камин пару поленец. Пламя от догорающих углей потянулось к свежей пище и разгорелось. Я коснулся желтой ленточки, повязанной на левом запястье, и мне подумалось, что вполне можно обойтись и без пива. Ленточка эта – нечто наподобие оберега, которым Акико пыталась оградить меня от пьянства.
Накануне вечером она уехала к себе на виллу. Перед отъездом приготовила легкий ужин, повязала мне на запястье ленточку и была такова. Наверно, ей не верилось, что я брошу пить. Хотела меня вроде как испытать. Вернее, снять мерку – проверить, насколько я безнадежный алкоголик. Каким образом я предпочту себя уничтожить? В какую сторону я рванусь, когда меня будет терзать очередная напасть?
Теперь я был совершенно трезв.
Я распахнул окно. Ворвался поток свежего прохладного воздуха.
– А ленточка зачем? – спросил старший детектив, зайдя на террасу. Говорил он вежливо, и тем не менее в голосе его чувствовался вызов.
– Это напоминание о том, что я собственными руками убил человека.
– Я вас не понимаю.
Детектив решил больше не распространяться о моем прошлом.
– Вас посетил некий Койти Осита? Вероятно, его привез с собой Йочи Номура.
Детектив как ни в чем не бывало показал мне фотографию Оситы. Он не стал спрашивать, знаком ли я с ним.
– С тех пор как мы с вами виделись, следствие серьезно продвинулось вперед. Мы побывали в доме Номуры и обнаружили массу записей, касающихся лично вас.
– Он хотел написать обо мне книгу. Не как о художнике, а как об убийце. У него был талант к таким вещам.
– В своих записях он упоминает о Койти Осите.
Я закурил.
– На совести Оситы лежит убийство. Он совершил его три года назад и был признан невменяемым, а потому судить его не
– Неужели?
– А почему Номура решил вас познакомить?
– Он видел в нас некое сходство. Небогатое воображение, надо сказать, для человека, который пишет книги.
– Он допускал подобную вероятность. Нам по-прежнему неизвестно местонахождение его знакомца.
– Вы же провели расследование.
– Мы прорабатываем версии: наведываемся туда, где он предположительно может показаться. Велика вероятность, что он заявится сюда.
– Если он появится, я вам обязательно сообщу. Что-то мне подсказывало: придет Осита. И в таком случае я не буду ставить полицию в известность.
– Будем признательны. С тех пор как он уехал из Токио, мы его след потеряли. Возможно, он все еще там.
– Обещаю поставить вас в известность.
– В записях покойного говорится, что вы с Оситой во многом похожи. Он расписал по пунктам. У вас не сложилось подобного впечатления?
– Мы с ним не разговаривали. По-моему, самый обыкновенный человек.
– Номура написал, что ваши картины глубоко тронули Оситу, чем он и поделился, а после этого начал анализировать, в чем вы похожи.
– Например?…
– Изоляция, голод… полагаю, он имел в виду духовный голод, но точно не скажу. Или вот еще: взрывная горячность. Позвольте, я зачитаю его записи. Цитирую: «Я убежден, оба они страдают от некоего голода», конец цитаты.
Записи Номуры перестали быть мне интересны. Если эти «откровения» – максимум, на что он оказался способен, мне их слушать не обязательно.
Каждый человек страдает от некоего голода. Так что, по словам Номуры, у меня есть нечто схожее со всем родом человеческим. А потом Осита убил его в припадке ярости – если, конечно, это действительно дело его рук.
– Больше мне нечего добавить.
– Если что-нибудь узнаете, звоните. Мы дадим вам телефон главного управления. Это в Токио. Нам доподлинно неизвестно, где было совершено убийство, но тело нашли именно там.
Полиция располагала точным временем смерти и чеком за проезд по скоростной трассе. Я предположил, что при желании они могли бы установить место смерти с достаточной степенью вероятности. Возможно, они намеренно решили создать некую «туманность».
– То есть если я что-нибудь выясню, то должен вам сообщить.
– Мы будем признательны.
Не уверен, что копы озвучили истинную причину своего визита. Может быть, они полагали обнаружить у меня Оситу.
Я затушил сигарету.
– А этот Осита, он из Нагано?
– Нет, из Токио.
– Господа, вы наведывались ко мне уже дважды. У вас какие-то подозрения на мой счет.
– С чего бы нам вас подозревать? Вероятно, вы шутите, – сказал детектив, глядя на меня в упор. Его взгляд подтверждал мою правоту.
– Бывайте.
– Мы ценим ваше сотрудничество.