Зимняя гонка Фрэнки Машины

Уинслоу Дон

Город так и остался забытым богом местечком, куда приезжают зимой любители уединения и где пара тысяч закаленных людей живет круглый год, даже летом, когда температура воздуха поднимается до ста тридцати градусов.

Фрэнк едет по 22-му шоссе, которое почти бесконечно вьется по склону горы, спускаясь на пустынную равнину, и в конце концов становится главной улицей Боррего, где стоят пара мотелей, несколько ресторанов и магазинов да еще банк.

Собственно, банк и привел сюда Фрэнка.

Это «свой» банк, один из многих, в которых Шерм

отмывает деньги. Он же и устроил так, чтобы Фрэнк мог взять тут наличные в случае необходимости. Однако Фрэнк проезжает мимо банка, оглядываясь по сторонам, нет ли где машин или людей, которые привлекали бы внимание своим необычным для здешних мест видом.

Ничего такого Фрэнк не заметил.

Он ставит машину перед небольшим мексиканским ресторанчиком «У Альберто», где ему уже приходилось бывать прежде. Здесь кормят вкусно, сытно и недорого, потому что «У Альберто» обслуживают мексиканцев, которые чертовски много работают и за свои деньги хотят получать хорошую еду.

Фрэнк останавливается у входа, покупает в газетном автомате «Боррего сан», идет к стойке и заказывает две энчилады [21] с курицей, черные бобы, рис и холодный чай, потом садится в кабинке и ждет, когда его позовут.

В Боррего-Спрингс событий не много. В газете статья о новых археологических раскопках, еще одна о новациях в старшей школе, но главная – о скандале в муниципальном совете Сан-Диего.

Фрэнк проглядывает статью, потом находит колонку Тома Гортона, главного редактора газеты, журналиста с большим стажем и отличным пером. Когда бы Фрэнку ни попадалась «Сан», он всегда читает его колонку. На сей раз Гортон пишет о выпавших за зиму дождях, результатом которых станет пышное весеннее цветение.

21

Блинчики с острой начинкой

Хотелось бы мне на это посмотреть, думает Фрэнк.

Много лет прошло с тех пор, как долину покрывал буйный (ну и словечко!) ковер из полевых цветов. Фрэнка всегда до слез трогало это чудо, когда безжизненная пустыня оживала и радовала взгляд разнообразием красок. Утверждение жизни, думает Фрэнк. Доказательство того, что спасение возможно – если уж зацветает пустыня…

Надеюсь, что увижу это.

Надо будет привезти сюда Донну и, может быть, Джилл. Хорошо бы нам втроем совершить это путешествие.

Так было бы правильно, думает он. Так и будет, они обе в одном автомобиле.

– Боб.

Фрэнк поднимает руку, потом идет к стойке и берет поднос. Пахнет чудесно. Он идет к другой стойке, берет два разных соуса – verde и fresca – и немного сдобренной специями моркови.

Вкус не хуже аромата. Энчилады политы густым соусом, и рис с бобами сварены как надо. Фрэнк обращает внимание, что в меню есть горячие маисовые лепешки с рыбой, и задается

вопросом, У кого тут покупают рыбу. Несколько минут он раздумывает, не поговорить ли с хозяином, потом мысленно делает расчеты и решает, что дорога съест всю прибыль.

Закончив с едой, Фрэнк оставляет пластиковые тарелки в специальном баке и выходит на улицу. Дождь почти перестал и теперь больше похож на густой туман, однако на улице пусто, словно жители прячутся в своих домах и ждут, когда проглянет солнце.

Фрэнк идет в банк и просит симпатичную кассиршу позвать управляющего, мистера Осборна.

– Могу я узнать, кто его спрашивает?

– Скотт Дэвис, – улыбается Фрэнк.

– Одну минуту, мистер Дэвис.

На лице Осборна, когда он выходит из своего кабинета, написана тревога. Адамово яблоко прыгает на тощей шее чаще, чем этого хотелось бы Фрэнку.

Ничего страшного, говорит себе Фрэнк. Потенциально законопослушный гражданин немного нервничает из-за незаконной сделки.

Осборн протягивает Фрэнку руку. У него мокрая от пота ладонь.

– Мистер Дэвис, – произносит он довольно громко, чтобы его слышала кассирша. – Пойдемте в кабинет. Посмотрим, можем ли мы выдать вам ссуду.

Фрэнк следует за ним. Осборн открывает шкаф, в котором находится сейф, потом сам сейф, достает из него специальный банковский мешочек из парусины с деньгами и подает его Фрэнку.

– Двадцать тысяч, – говорит он.

– Минус ваши три процента.

Фрэнк прячет деньги в карман.

– Не хотите пересчитать?

– А надо?

– Там всё.

– Так я и думал.

Осборн смотрит мимо Фрэнка в окно, которое выходит на улицу, и Фрэнк, немедленно вытащив пистолет, подносит его к лицу банкира.

– Говорите.

– Сегодня утром пришли ко мне домой, – дрожащим голосом говорит Осборн. – Они сказали, чтобы я дал вам денег. Пожалуйста, не убивайте меня. У меня жена и двое детей. Беки восемь, а Морин…

– Заткнись. Никто никого не убьет.

Может быть.

Осборн хнычет:

– Моя карьера… моя семья… тюрьма…

– Ты не пойдешь в тюрьму. Все, что от тебя требуется, это молчать, capisce?

– Молчать, – повторяет Осборн, словно запоминает указание, которое ему дают по телефону: повернуть налево на Джексон-стрит, потом направо на Ла-Плайя, молчать.

– Есть другой выход? – спрашивает Фрэнк.

Осборн тупо смотрит на него, и Фрэнк повторяет вопрос.

– Надо отпереть.

– Чего же ты ждешь?

На двери три замка, да еще на ней железная перекладина. Не меньше минуты Осборн возится с ними.

– Не открывай.

О чем ты думаешь? – мысленно спрашивает он себя. Надо быть совсем дураком, чтобы не поставить никого у этой двери. Наверняка они слышали, как щелкнул замок. Шагнешь наружу, и тебя изрешетят на месте.

Выйдешь через парадную дверь – то же самое.

Ловушка захлопнулась.

34

В точности так думает Джимми Малыш.