Зимняя королева

Маккейб Аманда

— Ваше величество, — взмолилась мисс Перри, — если вы идете на улицу, позвольте нам принести вам самую теплую одежду!

Королева плюхнулась в кресло, скрестив руки.

— Тогда быстрей! Леди Розамунда?!

— Да, ваше величество. — Розамунда испуганно вскочила, услышав свое имя. Она уже попалась?! Ее секреты раскрыты?! — Леди Розамунда, идите в конюшни, скажите, чтобы приготовили мои сани.

— Да, ваше величество. — Розамунда сделала быстрый реверанс и выскочила из спальни.

В коридорах было полно придворных. Но Розамунда уже привыкла к ним и ловко маневрировала, прокладывая себе дорогу к лестнице.

В нарядной, сверкающей драгоценностями толпе среди приглушенного шепота она мельком увидела Энтона. От внезапного возбуждения она почувствовала внизу живота приятную тяжесть. Все в ней требовало подойти к нему, обвить руками за шею и целовать не прерываясь. Все вокруг были слишком заняты собой, чтобы подсмотреть пикантную подробность и потом посплетничать. Розамунда прикусила губу, чтобы не заулыбаться, но замедлила шаг, когда проходила мимо него, надеясь, что он ее увидит, и сам заговорит с нею и как-нибудь намекнет ей, что он тоже помнит прошедшую ночь, что она для него тоже что-то значит.

Он, конечно, увидел ее, заметил улыбку и лукаво усмехнулся, отчего его серьезное и настороженное лицо по-юношески заискрилось. Он извинился перед своими шведскими друзьями, прокладывая себе путь к ней сквозь толпу. Сначала его рука потянулась к ее руке, как если бы ему не терпелось прикоснуться к ней. Он выглядел таким красивым в свете дня: его темные волны волос были зачесаны назад, так что виднелась капелька аметиста в ухе. Высокий, золотом расшитый воротник камзола из фиолетового бархата оттенял его оливковую кожу, и весь он до последнего дюйма был совершенный придворный. Но она помнила, каким он был прошлой ночью, когда они целовались на прощание перед ее дверью. Помнила его взъерошенные волосы и сонные глаза; как они, держась за руки, слились в бесконечном поцелуе.

— Леди Розамунда, — произнес он низким нежным голосом, тем самым голосом с легким музыкальным акцентом. — Как поживаете?

— Очень хорошо. — Она заглянула ему в глаза, пытаясь передать свои мысли, свои чувства, рассказать, что значила для нее минувшая ночь. — Надеюсь, вы тоже?

— Более чудесного дня у меня в Англии еще не было!

Розамунда счастливо засмеялась:

— Думаю, ее величество согласится с этим. Через час мы посетим зимнюю ярмарку, а потом поедем кататься по реке на санях.

— Вот как?! Покататься на санях и правда совсем недурно в такой-то день!

— Вам это, наверное, неинтересно. Вы в Швеции, должно быть, часто передвигаетесь на санях?

— Не скажите. Было бы приятно почувствовать вкус дома.

— Тогда, я уверена, королеве будет приятно увидеть вас там. Может быть, мы встретим вас на зимней ярмарке?

— Может быть, встретите, леди Розамунда.

Он поклонился, она сделала реверанс, стараясь сдержать свою дышащую радостью улыбку, свой смех. Она побежала дальше, но не удержалась и оглянулась. Он стоял и смотрел на нее.

Зимняя ярмарка и впрямь была красочным зрелищем. Розамунда с другими фрейлинами шла вдоль линии шатров и боялась, что выглядит как деревенский простофиля. Балаганы, торгующие лентами, вышитыми чулками, перчатками, пряным сидром и теплыми пряниками, украшали разноцветные флаги. На одном широком проезде между балаганами люди с разбегу скользили по голому льду, уворачиваясь между гуляками и разносчиками товаров. А за балаганами проносились сани и даже

верховые всадники, пользуясь замерзшей рекой как новой дорогой. Толпы весело шумели, радуясь передышке от неприятностей и бед этой суровой зимы. Розамунда смотрела на лица людей, которые собрались вокруг, — все они светились радостью, Что видят свою королеву, и были охвачены благоговением, надеждой, волнением и возбуждением. Как если бы Елизавета была рождественским зимним чудом. В этот момент невозможно было себе представить, что кто-то хочет причинить королеве зло, хочет развеять золотую ауру, окружавшую ее и всех, кто смотрел на нее. И кажется, никто не замечал избытка гвардейцев, окружавших маленькую процессию и не спускавших глаз с толпы, держа наготове свои пики и мечи. Особенно лорд Лестер: он стоял рядом с королевой и бросал сердитые взгляды на любого, осмелившегося приблизиться. В какой-то момент королева с улыбкой повернулась к нему и засунула веточку падуба ему под застежку камзола.

— Не хмурься так, Робин, — промурлыкала она. — Рождество же!

Он улыбнулся ей в ответ, и вдруг Розамунда разглядела кое-что, потрясшее ее, — королева смотрела на Лестера так, как она сама смотрела на Энтона… В их улыбках были та же нежность и то же страстное желание. Как же она могла пытаться женить его на шотландской королеве?! Мистер Макинтош, кажется, почувствовал то же самое. Он и это время шел рядом с Розамундой, и она видела, как он хмурился. Но он только произнес:

— Прекрасный день, не правда ли, леди Розамунда?! — Вот и все, что он сказал. Она ответила ему вежливой улыбкой, не доверяя его внешнему дружелюбию.

— Если вы любите лед и холодный ветер, мистер Макинтош.

— В Шотландии, миледи, все это может быть и в благоуханный летний день.

— Тогда я рада, что не живу в Шотландии.

— Вас совсем не радует зима?!

— В зиме есть свои прелести, я думаю. Но весной их больше. Греет солнце, все зеленеет…

— Ну да. Вы англичане — неженки, — съязвил Макинтош.

— Не все из нас, я думаю, — ответила она. — Некоторые, кажется, прямо рвутся в вашу открытую всем ветрам страну, мистер Макинтош. Лорд Дарнли, например.

Макинтош замкнулся, хотя все еще улыбался ей.

— Как я понимаю, чтобы повидать отца, который живет в Эдинбурге.

— Я это слышала. Очень трогательно, что семейная привязанность преодолевает даже такую суровую погоду, какая у вас.

— Конечно, миледи.

— Наверное, есть и другие среди нас, хрупких англичан, которых вы находите достаточно крепкими?

— Да. Вы, к примеру, леди Розамунда.

— Я? — Она покачала головой. — Боюсь, я самая неустойчивая к морозу.

— О! Не могу в это поверить! — воскликнул Макинтош. — Мне вы кажетесь наполненной неисчерпаемо скрытой силой.

— Еще чего, — сварливо возразила Розамунда. — Моя семья с вами бы не согласилась. Они думают, что я легкомысленная, насколько можно быть.

— Нет, нет. Я бы сказал, что вы больше похожи на то, что лежит под этим льдом под нашими ногами, — продолжал он, топнув по голубовато-серебряному льду, — водоворот зимних течений.

— Я просто женщина, мистер Макинтош. И хочу только того, чего хочет любая из нас, — дом, семью. «И свободу добиваться того, что хочешь, без опаски».

— И вы рассчитываете найти все это в причудливом королевском дворе?