Зимняя романтика. Адвент-календарь историй о любви
Шрифт:
– Это правда Рудольф? – она рассматривала оленя во все глаза.
– Правда.
– А вдруг ты просто притащил сюда обычного оленя?
Я хлопаю Рудольфа по задней части:
– Но, Рудольф.
Его копыта отрываются от земли и зависают в воздухе.
– Обалдеть! Настоящий Рудольф! Олень Санта-Клауса! А ты, получается, правда сын Санты?
– Я же говорил.
– Можно? – она указывает на оленя, явно хочет его погладить.
Я снисходительно киваю.
Ее маленькая ладошка зарывается в бурый мех Рудольфа, а глаза светятся
Рудольф решил резко приземлиться, и не ожидавшая этого девочка полетела назад, я успел ее подхватить, и мы вместе кубарем свалились в снег.
Она засмеялась, и ее прекрасный смех был звонче любого бубенца в упряжке моего отца, и мне хотелось, чтобы он звучал вечно.
Девочка повернулась ко мне, ее волосы были все в снегу, а щеки раскраснелись.
– Я Ванесса.
– Ник.
Так началась наша дружба. На протяжении нескольких лет мы с ней очень часто виделись. При любом удобном случае я сбегал в мир людей. А на каждое Рождество я сам лично доставлял ей подарок, Ванесса всегда ждала меня. Это было нашей традицией.
Но когда ей исполнилось пятнадцать, все изменилось…
В то Рождество я, как обычно, спустился в ее дом по дымоходу, но вместо улыбки, по которой я скучал уже пару недель, меня встретила пустота…
На следующий день я явился к Ванессе с самого утра. Я застал ее в дверях, она, вероятно, собиралась к своим подругам.
– Счастливого Рождества, Ви! – я уже было собирался обнять ее, когда увидел неподдельный страх в ее глазах.
– Ты чего, Ви, не пугай меня.
– Вы… Вы… Кто?
– Очень смешная шутка, я оценил.
Я сделал шаг ей навстречу, но она отшатнулась и что было мочи закричала:
– Папа!
В тот день папа рассказал мне, что, когда ребенок вырастает, он перестает верить в чудеса, поэтому забывает все, что с ними связано. Ванесса забыла меня…
В тот день я узнал еще о и том, что такое разбитое сердце…
Десять лет спустя
Я бродил по улицам Канзас-Сити, рассматривая пестрые витрины и счастливых людей. До Рождества оставалось два дня, и город уже был ярко украшен к празднику. Мне так и не удалось побороть привычку посещать мир людей. Правда, теперь я посещал его все реже. Однако в этом году мне особенно хочется находиться здесь, потому что он последний, когда я свободно могу перемещаться между нашими мирами. В это Рождество мне исполнится тридцать, а значит, я займу место моего отца и стану следующим Сантой.
К слову, сегодня я тут по его заданию.
– Кое-кто в этом городе нуждается в чуде, отправляйся туда, Ник. Считай, это твое первое задание в новой роли.
И вот я здесь. Стою перед небольшой пекарней «Рудольф», очень иронично.
Меня приветствует звук колокольчика. В воздухе витает тонкий запах корицы, мяты и, кажется, малины. Этот аромат почему-то напоминает о доме. Витрины заполнены всевозможными
– Извините, есть тут кто? – я нажимаю на звонок, который расположен у кассы.
– Одну минутку. Простите, мне нужно было срочно достать имбирные пряники. В это время года на них большой спрос.
Мои ноги наливаются свинцом, а сердце практически с физической болью стучит о грудную клетку.
Из глубины кухни появляется девушка. Ее темные волосы собраны в пучок, который уже немного растрепался. Милое личико в форме идеального сердечка перепачкано мукой, но, несмотря на это, на нем сияет улыбка. Улыбка, которой мне так не хватало все эти годы.
– Ванесса… – ее имя слетает с губ прежде, чем я успеваю себя остановить.
– Мы знакомы? Извините, я в городе не так давно. – Она перегибается через прилавок, и ее лицо зависает в паре сантиметрах от моего. – Вы и правда кажетесь мне знакомым. Мы где-то встречались уже, верно?
Я киваю, застигнутый врасплох ее близостью. От Ванессы пахнет так же, как в детстве: сладкой грушей, ванилью и легкими нотками жасмина. Ее запах – все, о чем я сейчас могу думать.
Прошло десять лет, но не было и дня, чтобы я по ней не скучал. После нашей последней встречи я, скрепя сердце, больше не вмешивался в ее жизнь.
– Напомните, пожалуйста, ваше имя! – Она отстраняется, и я наконец-то обретаю возможность нормально говорить.
– Ник.
– Что ж, Ник, чего желаете? – она проводит рукой над витриной.
– Десять имбирных пряников, и можно я угощу тебя кофе?
Она на секунду морщит свой лобик:
– Думаю, небольшой перерыв мне не повредит.
Она снимает свой кружевной фартук и отправляется варить кофе.
Мы расположились тут же, за одним из столиков. Хвала Санте, посетителей в этот момент не было.
Мне безумно хотелось узнать, что произошло в ее жизни за все те годы, что мы не виделись.
– Почему ты решила открыть пекарню?
Она пожала своим изящным плечиком:
– У меня получается печь, почему бы и нет?
– А откуда такое необычное название – «Рудольф», разве это не один из оленей Санта-Клауса? – я пытался говорить ровным тоном, боясь выдать волнение.
Ванесса снова очаровательно улыбнулась:
– Мне часто снится один сон, в нем я маленькая глажу Рудольфа у себя на заднем дворе. Видимо, это был мой любимый олень, – она снова усмехается, глядя в свою кружку.
– Может, это был не сон, а воспоминание, и ты правда видела Рудольфа? – бросаю ей вызов.
Ви поднимает на меня свой взгляд, и ее бровь изгибается точно так же, как в нашу первую встречу.
– Хочешь сказать, что Санта-Клаус и его олени – это не выдумка?
– Не выдумка.
Она снова в недоверии изгибает свою бровь.
– Я докажу тебе, Ванесса.
– И как же?
– Ну, для начала, – я обвожу взглядом ее кафе. Оно единственное не украшено к празднику, ни одной гирляндочки. – Нам нужен дух Рождества.