Зимняя сказка (сборник)

Топелиус Сакариас

Ветры — резвые сыновья воздуха — сметали с облаков белые пушистые хлопья, чтобы укрыть землю.

Замерзающие волны напевали у берегов свою грустную песню, пока наконец сами не заснули под твердым ледяным покровом. Всюду было холодно, пасмурно, печально…

И вдруг в это ненастное время блеснул Солнечный Луч. Он пробился сквозь темную снеговую тучу, заблестел на жемчужинах инея, осветил увядшую траву, помертвевшие деревья, мрачные сосны, взглянул на трудолюбивых муравьев, на все 94 квинтильона букашек, жуков, пауков — сколько их в точности, я уже

позабыл, — и в одно мгновение все кругом изменилось.

— Что это? — с удивлением сказал филин и зажмурил глаза.

Он сидел на высокой сосне и пел басом: «Осень пришла, я слышу свист бури…» Голос у него был хриплый, скрипучий, но теперь, когда все певчие птицы улетели, и он мог сойти за певца.

— Это ни на что не похоже! — снова сказал филин. — Я даже начинаю фальшивить. Солнце совсем ослепило меня, и я не вижу, что написано в нотах.

Муравьи тоже были недовольны.

— Это никуда не годится! — говорили они с возмущением.

Они с большим трудом только что кончили нанизывать жемчужный иней на стебельки трав, а тут вдруг совершенно некстати блеснул Солнечный Луч, и все жемчужины начали таять.

— Нет, это никуда не годится! — ворчали муравьи. — Убирали, убирали, и вот опять всюду слякоть и грязь!

Но пока они ворчали, Солнечный Луч побежал дальше.

Он скользил по черной, голой земле и вдруг наткнулся на засохший осиновый листок.

Сюда, под этот листок, забился полевой кузнечик. Целое лето он трещал и прыгал, нисколько не заботясь о том, что с ним будет зимой, и вот теперь лежал полумертвый от голода и холода.

«Наверно, зима уже кончилась и вернулось лето», — подумал кузнечик, пригретый Солнечным Лучом.

И ему стало так весело, что он снова затрещал, застрекотал и стал выкидывать такие коленца, что увядший осиновый листок и тот запрыгал вместе с ним.

А добрый Солнечный Луч как будто летел на трепещущих крыльях все дальше и дальше.

Вот он скользнул по замерзшему пруду, засверкал на ледяной глади. Здесь уже толпились школьники. Все они смеялись и кричали. Мальчики вычерчивали только что наточенными коньками затейливые узоры на льду, а девочки стояли у берега и осторожно — то одной ногой, то другой — пробовали лед.

— Не нужно ли кого-нибудь согреть? — спросил Солнечный Луч.

— Нет, нет! — закричали ребята. — Нам и так жарко!

— Только, пожалуйста, лед не растопи! На коньках кататься так весело!

— Ну, если вам и без меня хорошо, я побегу дальше, — сказал Солнечный Луч.

Около поникшей печальной березы он снова остановился.

— О чем ты горюешь? — спросил Солнечный Луч. — Может быть, я могу утешить тебя?

— Нет, — ответила береза, — меня не надо утешать. Ведь я знаю, что, когда придёт весна, я снова зазеленею и стану еще лучше, еще красивее прежнего.

И Солнечный Луч побежал дальше.

Вот он заглянул в окно маленького домика и увидел девочку,

которая стояла около цветочного горшка и горько плакала.

— Не могу ли я чем-нибудь помочь тебе? — спросил Солнечный Луч.

— Да, да, как раз ты мне и нужен! — обрадовалась девочка.

— Я посадила весной миртовый отросточек. Все время он так хорошо рос в горшке, а вот теперь совсем завял!

— Ну, этому горю легко помочь, — сказал Солнечный Луч.

И он засветил так приветливо и тепло, что миртовый росток сразу ожил, а у девочки высохли на глазах слезы.

— До свидания! Весной я вернусь опять! — сказал на прощание Солнечный Луч и побежал дальше.

Ему пора было уже возвращаться домой. Но все-таки он не утерпел и заглянул еще в одно окошко.

На этот раз он попал в большую комнату, где все было перевернуто вверх дном: ящики из комода выдвинуты, все вещи разбросаны. По комнате суетилась старушка и в десятый раз перекладывала все с места на место. Старушка искала связку ключей. Только что они лежали вот здесь, на столе, а теперь точно сквозь землю провалились.

— Вот они! — весело воскликнул Солнечный Луч и уткнулся в связку ключей, словно показывая на них пальцем.

— Ах, да вот же они! — обрадовалась старушка. — Хорошо, когда Солнечный Луч проглянет. Все тогда идет на лад!

А Солнечный Луч уже исчез в окне. Он вдоволь набегался в этот день, и теперь ему надо было спешить. Тяжелые, черные тучи уже затянули все небо, и только в одном месте оставалась щелочка, через которую Солнечный Луч мог проскользнуть. Хорошо, что он был такой быстрый, — в один миг очутился за четырнадцать миллионов миль, у самого солнца.

Он вернулся как раз вовремя.

Тучи плотно сошлись, и темная завеса опустилась над землей.

Но Солнечный Луч не унывал — он знал, что это не навсегда. Поэтому он уселся на самый край солнца и ждал только удобного случая, чтобы снова соскользнуть вниз.

И каждый раз, когда он вспоминал свое путешествие на землю в пасмурный ноябрьский день, он начинал сиять так, как будто уже наступило лето. И в этом нет ничего удивительного: если тебе удалось хоть немного утешить или развеселить кого-нибудь, ты можешь считать, что сделал хорошее дело.

Дважды два — четыре

Заяц и белка были так дружны, что запросто называли друг друга по именам: белка звала зайца Косым, а заяц белку — Рыжехвостой.

Каждый день, встречаясь в лесу, Косой и Рыжехвостая весело приветствовали друг друга.

— С добрым утром, Косой! — говорила белка, помахивая пушистым хвостом.

— С добрым утром, Рыжехвостая! — говорил заяц, похлопывая лапками по ушам.

— Ты не слышала сегодня лая собаки?