Зимняя встреча
Шрифт:
Но лейтенант и не думал ее спрашивать. Взглянув на нее неприязненным взглядом, жестко скомандовал:
– Ну, наконец-то! Объявилась, голубушка! Я уж хотел на поиски отправляться! Что ж это ты парней под машины пихаешь, нашла себе развлеченьице! – с этими словами он встал, чеканя шаг прошел мимо нее и стал натягивать шинель. – Что ж, можешь считать, что пяток лет ты себе на казенный кошт схлопотала. Собирайся, пошли!
У Ани закружилась голова. Как пошли? Разве он не должен снять с ней показания, выслушать ее версию?
– Куда пошли?
Лейтенант неприкрыто
– Как куда? В КПЗ, конечно.
– А как же допрос?
– А пусть тебя следователь допрашивает. Мое дело подозреваемого выловить. Я оперативник. А вину пусть другие доказывают.
Аня не могла поверить, что всё так просто. Должна же быть элементарная справедливость, в конце-то концов?
– Я совершенно не виновата! Это они ко мне приставали!
Лейтенант равнодушно заметил:
– А вы все безгрешные, как ангелы. И сказочки свои в КПЗ будешь рассказывать, на допросе.
Аня почувствовала, как впервые в жизни зашумело в ушах. Только бы в обморок не грохнуться! В голове сразу пронеслись истории о невинно осужденных. Что же это такое?!
Тут в двери без стука просунулась голова той самой санитарки и сладко, по-свойски, пропела:
– Вася, Ковров проснулся! Может, сейчас к нему сходишь, а то потом ему снова уколы обезболивающего поставят, не поговоришь!
Негодующе сверкнув в сторону преступницы обведенными черной жирной полосой глазами, голова исчезла, а гражданин начальник снял шинель и снова аккуратно повесил ее на вешалку. С сомнением посмотрел на виновницу торжества.
– Придется тебя с собой брать.
Ане очень хотелось сказать, чтобы он ей не тыкал, она с ним за одной партой не сидела, но слова застревали в горле.
– А то удерешь еще. Поймаем, конечно, но неприятно, деньги на розыск придется тратить. А их у нас и без того в обрез. Пошли со мной. Очную ставку заодно проведу. Потом не надо будет суетиться.
Он крепко взял ее за запястье, видимо, изображая из себя отсутствующие кандалы, и повел по коридору в сторону уже знакомой Ане палаты интенсивной терапии. У входа она задержалась, думая, что он прикажет надеть бахилы, тем более, что шлепанцы в гардеробе ей никто не предложил, и шагала она по больничному заповеднику в уличной обуви.
На лейтенанте тоже были грязноватые форменные ботинки, но он и не подумал выполнять смешные местные установки. Для него натягивать бахилы, забавно балансируя на одной ножке, значило подрывать авторитет Министерства внутренних дел России. Без церемоний толкнув дверь, вошел внутрь, затаскивая за собой девушку, как собачонку на веревочке.
Первое, что бросилось им в глаза – внушительная фигура генерала, благовоспитанно поднявшаяся с кресла при появлении женщины. Лейтенант ошеломленно замер, досадуя, что его никто не предупредил, а Аня неловко вытаращилась на мужчину. С трудом вспомнив, что вчерашний рыжий крокодил бормотал что-то о папе-генерале, поняла, что тот не соврал.
Находясь в глубоком смятении, чисто по-женски отметила, до чего же хорош папочка. Просто настоящий благородный герой. Ему бы в кино роковых любовников играть, а не солдатами
Она оторвалась от откровенного разглядывания генерала только после недовольных слов Антона, нахмурившегося от ее столь очевидной эйфории:
– Да очнитесь вы оба! От восторга дышать уже не в состоянии!
Аня быстро заморгала, поняв, что представляет из себя прекомичное зрелище. Лейтенант тоже несколько пришел в себя от внезапного лицезрения генеральских погон, отдал честь и придвинулся ближе к пострадавшему, опасливо постреливая взглядом в сторону хотя и чужого, но большого начальника.
– Антон Юрьевич! – или звезды на погонах папы-генерала провели воспитательную работу, или у лейтенанта было строгое правило – всем ответчикам говорить «ты», а истцам – «вы» и величать по отчеству. – Вот виновница вашей травмы. Но, чтобы наказать ее по всей строгости закона, от вас нужно заявление. Справка о ваших травмах у меня в деле уже есть, показания ваших спутников – тоже. Дело за вами.
Антон замер, переводя взгляд с самодовольного лейтенанта на бледную как смерть девушку. Медленно протянул:
– Не понял? Какая виновница и кого наказать?
У Ани появилась несмелая надежда на спасение, а лейтенант, решив, что после травмы пострадавший соображает плоховато, постарался доступнее разъяснить ситуацию.
– Вы с друзьями мирно шли по тротуару, а навстречу вам выскочила эта особа. Не знаю уж, за кого она вас приняла, но только она стукнула вас сумкой по груди. Вы не ожидали нападения и вылетели на проезжую часть прямо под колеса проезжающей мимо машины. А теперь вам нужно написать заявление о нападении.
Генерал высоко поднял черную бровь, всем телом повернувшись к сыну, чтобы выслушать происшедшее в его изложении. Тот несколько наигранно возмутился:
– Вот ведь козлы! Ничего не поняли, а туда же! Заявления они пишут! Я им напишу! – И решительно опроверг рассказ лейтенанта: – Всё было вовсе не так! Мы шли по тротуару, вдруг на меня налетела девчонка. Я смотрю – это моя старая подружка, Анюта! Ну, я ее немного приобнял на радостях, а она не разглядела, кто ее облапил, и пихнула меня несколько сильнее, чем следовало. Честь девичью защищала, как положено. Я в тот момент как раз ее отпустил, вот и получил дополнительное ускорение. В общем, сам виноват. И никаких дурацких заявлений я писать не собираюсь.
Посмотрев на вытянувшееся лицо лейтенанта, с болью в сердце наблюдавшего, как рушится его так красиво раскрытое преступление, лукаво добил:
– Хорош же я буду, если сначала невесту в тюрьму на пару лет отправлю, а потом предложение сделаю! Нет уж! Уж лучше жениться сразу, без промежуточных этапов!
Лейтенант с оскорбленным видом отпустил до сих пор сжимаемую руку подозреваемой, ловко увильнувшей от заслуженного наказания, чопорно попрощался и вышел из палаты, недовольно чеканя шаг.