Зимняя вьюга
Шрифт:
Я псих? Да, я определенно псих.
– Только если пообещаешь не нападать.
"Я...обещаю"
– Ну смотри.
Подобрав упавший ключ, открыла дверь и приготовилась к смерти. Относительной смерти, ведь если леопард не откусит мне голову, я восстановлюсь. Однако, к вящему моему удивлению, кошак остался на месте, пристально следя за мной зелеными глазами.
– Глаза...зеленые. У Рагуила они карие. Но ведь оборотни не меняют цвет глаз при превращении?
"Я...не...Рагуил...не...его...вторая...сущность...Я...душа...две...души...
– Совсем ничего не понимаю, - пожаловалась я, усаживаясь рядом с леопардом. Тот тоже лег и положил голову на мои колени. Прикоснулась к мягкой шерсти и пару раз провела по ней рукой.
"Ухо..."
– Ухо так ухо.
Благодаря опыту общения с бабушкиной кошкой без труда почесала его ухо так, как надо было. Леопард замурлыкал.
Итак, что мы имеем. Мы имеем Рагуила, оборотня, который, как выясняется, не оборотень. Точнее, вторая душа у него не звериная, а принадлежащая... оборотню? Что за чушь? Такое разве бывает? Спросить бы кого из полночных... Хотя, мне больше повезло, меня проконсультирует Ника. Надеюсь, ей удастся что-нибудь отыскать.
Рагуил... Если мужчина знал, что будет, когда он войдет в эту клетку, то почему вошел? Или для него так важно данное слово? Вполне могу поверить.
И все же, как так? Если у второй половины Рагуила две души, тогда в целом в его теле уживаются три души? Да ни один человек не сможет перенести растроение личности. Но Рейвен говорил, что очень давно не был на свободе, так что, возможно, Рагуил как-то подавляет его сущность? Ника сказала, леопардов истребили пару сотен лет назад - может так получиться, что Рейвена...даже не знаю...поместили в Рагуила, и с того времени он бездействует? Тогда понятно, почему человеческая речь не очень ему дается.
– Эй, кошак, слезай, у меня ноги немеют.
Леопард что-то проворчал, но поднялся и перелег. Я же не придумала ничего лучше, кроме как устроиться рядом с ним, прижимаясь к мягкой шерсти.
"Посплю рядом с тобой. Нет возражений?"
"Никаких...Спи"
"А оборотни видят сны?"
"Не знаю"
"Ну, в любом случае, сладких тебе снов"
"И тебе...тоже"
Я умиротворенно закрыла глаза.
Глава 4
– Эй, Ника, я принес тебе поесть, - Тьян осекся, когда увидел заснувшую над древнем манускриптом девушку. Когда она ввалилась к нему пару часов назад, маловразумительно проклиная библиотеку богов, он без лишних расспросов предоставил ей доступ ко всем этим пылесборникам. Как обычно занимаясь делами Нижнего мира, он и думать
Ближе к трем часам ночи, когда, наконец, он выполнил необходимый лимит бумажной волокиты на день, Князь вспомнил о Веронике и не поленился собрать для нее поднос еды. Он был уверен, что она, увлеченная чем-то, пока ему неизвестным, забудет поесть.
Ника же мирно спала, однако и во сне по ее руке струились черные ленты - веретеницы букв. Большинство одаренных существ учились быстрочтению, однако только половине удавалось выучиться, а уж читать во сне могли вообще единицы. Но Ника, это Ника, она во всем достигает совершенства.
Тьян оставил поднос, подошел к Веронике, легко и аккуратно поднял ее на руки. Поток букв прервался, отчего Ника недовольно заворчала во сне, но обвила руками его шею и, довольно вздохнув, положила голову на его грудь. Выходя из библиотеки, мужчина силой мысли погасил свет и затем отнес девушку наверх.
Давным-давно, с самого начала их знакомства, Ника повадилась спать в его кровати. Первый раз, правда, был по его инициативе - посредница явилась в ужасном состоянии, вся дрожа, отчаянно цепляясь за обрывки одежды.
Тогда Севастьян впервые увидел ее уязвимой. Сначала она злила его, эта назойливая, самовлюбленная девчонка, но затем он начал привыкать к ее неожиданным появлениям, к ее присутствию в своей жизни. Всегда уверенная, даже властная, сохраняющая трезвый рассудок в любое время. Непобедимая.
А тогда она стояла перед ним с полубезумным взглядом, а он, как ни пытался ее расшевелить, не сумел это сделать. И он впервые во взрослой жизни испугался.
Он сам осторожно раздел ее и помог принять горячую ванну, сам вытер, натянул одолженную у придворной дамы сорочку и уложил в постель. Всю ночь он грел ее, прижимая к себе, и только под утро забылся тревожным сном.
Когда он проснулся, ее голова лежала на его груди, руки оплетали талию, и сама она доверчиво прижалась к нему. В тот момент Севастьян понял, что произошло нечто ужасное - он привязался к ней.
Его мать, его дед десятки лет прививали ему ненависть и страх перед привязанностями. Ощутив, что Ника стала дорога ему, Тьян пришел в ужас. Он улизнул из своей спальни и неделю провел в человеческом мире, надеясь, что Вероника забудет дорогу к его дому.
Надежды не оправдались. Стоило ему вернуться, как она появилась и произнесла серьезно: "Спасибо". А затем, она обняла его.
Севастьяну стоило большого труда не отшатнуться. Такое было с ним впервые, и он просто не знал, что делать. Как отвратить ее от себя. А может, не хотел.