Зимопись. Книга 1. Как я был девочкой
Шрифт:
Наверное, царбер — это солдат. Войник по-местному. Выясню, когда говорить не станет преступлением. Вон как Милослава зыркает, чтоб вели себя прилично.
Двое царберов приготовились записывать въезжающих на пергамент. Мы приблизились.
— Милослава, Карина и Зарина Варфоломеины, — отчеканила царевна. Пропустив вперед сестер, назвала остальных. — Ангелы Тома и Чапа. Дорофей и Порфирий Милославины.
Мужья царевны внесли Шурика.
— Крепостной Западной границы Щербак. Порван волками.
«Не лжесвидетельствуй!» — вспомнилась заповедь.
Ворота
— Цекада. — Зарина обвела руками уходящий вдаль и закругляющийся там забор, словно объяснив этим что-то.
— Цикада? — Под этим именем я знал только невыносимо трещавшее по ночам насекомое.
— Царский караван-дворец. ЦКД. Мы говорим — цекада.
Ясно, караван-сарай в местном антураже. По мне, так это постоялый двор. Именно двор, где за оградой вдоль одной стены находилась конюшня, вдоль других несколько грубо сляпанных избушек, перетекающих одна в другую. Между конюшней и жильем дымила кухня, около нее торчал бревенчатый колодец с навесом. За жильем, перебивая ароматами кухню, располагалось отхожее место.
Зря назвал домики жильем. Скорее, это служебные помещения. Казарма, оружейная, склады.
Весь центр занимала огромная поляна-лежанка. Благородные первыми занимали место, сопровождающие низкорожденные располагались вокруг, как школьники на перемене вокруг включенного планшета. Мы последовали общему примеру.
Людей не особенно много. Работяги жмутся ближе к отхожему месту. Царские отпрыски — к кухне. Удивительно, но не увидел ни толстых, ни худых. Вообще. Видимо, от местной жизни у худых масса нарастает, а у жирных выплавляется.
— Милослава? — раздался удивленный оклик.
— Это Дарья, царисса школы и Грибных рощ, — заговорщицким шепотом сообщила Зарина. — Наша соседка.
— Кого вижу, Милослава, как выросла и похорошела!
— Доброго здравия, царисса Дарья.
Гуськом выдвинулись в ту сторону. Милослава, наш бравый караванщик, лавировала между лежащими компаниями, как я на сочинском пляже. С кем-то здоровалась, кого-то демонстративно игнорировала.
Перед цариссой встали по струнке, едва каблуками не щелкнули.
Лет около сорока, чуточку дородная, но не настолько, чтоб выпирать из боевых доспехов. Илья Муромец в юбке. Впрочем, здесь все в юбке. Экипировка похожа на царевнину, но несравнимо богаче. Поножи и наручи уже сняты, остальное блистает, как только что выкованное и надраенное. Нагрудная броня красиво обрисовывает немаленькие выпуклости. Оплечье могучее, многослойное, и вообще: в целом металла на цариссе раза в три больше, чем на тоненькой воинственной царевне. И главное отличие: желтая зубчатая корона по ободу шлема. Такого я еще не видел, кроме как по телеку. Настоящая корона на голове настоящей повелительницы. Смущала небольшая деталь: сия повелительница располагалась на травке посреди огороженной лужайки вместе со всеми: с мужьями, со свитой, с бойниками и крепостными. И это коронованная особа?! Чего-то в местной жизни я, видимо, еще не понял.
Кстати, шлем, хоть коронованный,
Свита цариссы держалась поодаль, как бы в тени. Как мы. Вроде здесь, но пока не окликнули — не существуем.
— Я же тебя такой помню, — женщина изобразила жест, каким рыбаки изображают некрупную рыбину. — Сколько ж тебе зим стукнуло?
— Девятнадцать, царисса Дарья. Откуда и куда путь держите, если дозволено любопытствовать?
— Отчего ж. Домой, от вас. Приезжала за девочками, а они, оказывается, здесь, с тобою.
— Значит, забираете Карину и Зарину?
— Пора им вольным воздухом подышать. Себя вспомни.
— Все помню, царисса Дарья. Вашими заботами человеком стала. Мир видела. С людьми познакомилась.
Царисса благодушно погладила Милославу по плечу:
— Важно, что Закон приняла в сердце. Остальное приложится. Гляжу, сегодня здесь все Варфоломеины дочки собрались. — Она окинула взглядом царевнино сопровождение, внимательно остановившись на каждом. — Что-то Лисаветы не вижу.
— Она с вечера на границе.
— Как же? Только что здесь мелькала, — царисса покрутила головой.
— Лисавета — здесь?! — Глаза Милославы цепко пробежали по каждой фигуре, каждому лежащему телу, каждой вещи, за которой можно спрятаться.
Короткий злой выдох сообщил нам результат.
— Странно, — пожала плечами царисса Дарья. — У меня безупречная память на лица.
В глазах Милославы бесилась неизвестная мысль. Мысль требовалось обдумать в одиночестве. Но сначала нужно закончить здесь.
— Карина, Зарина, — позвала Милослава. — Едете в школу с цариссой Дарьей. Ангелов доставим без вас.
Царисса вскинула левую бровь:
— Ангелов?
— Вот, — прицельный мах подбородком указал на нас. — Двое. Надо доставить в крепость. Стараемся для начала добраться до дома.
Царисса соизволила нас отпустить:
— Отдыхайте. Утром заберу девочек.
Глава 2
Сон не шел. Дно туловища жалобно ныло, непривычное к долгим верховым прогулкам. Я ворочался на земле, тело пыхтело и страдало, пытаясь найти оптимальное положение. Не находило. Рядом так же мучилась Тома, кутаясь в свой халат. Остальные дрыхли как цуцики. Кстати, если когда-нибудь посчастливится воспользоваться поисковиком, надо посмотреть, кто это.
Гм. Если.
Ну и ладно. Никакого комфорта, зато под охраной. Вот главное удобство этого караван-сарая.
Пожалуй, единственное.
Глаза и мысли устремились в небо. Луна та же, в той же фазе: почти полнолуние. За звезды не скажу. Знаю только Большую Медведицу. Она присутствовала. На месте или как — большой вопрос. Помню, ее наличие указывает на северное полушарие. Так мы и были в северном. Выходит, и теперь в северном, только более южном: откуда-то же взялись тепло и горы. Ничего, разберемся, всему свое время.