Зинуля
Шрифт:
Нина. Прямо! От всех скрывает, а каждому в отдельности рассказывает.
Клава. Она без договоренности к нему не ходит. А сегодня она здесь собиралась быть, на рождении. Значит, не договаривались. И ходит она поздно, после двенадцати, а в пять утра возвращается. (Вале).Ты же знаешь.
Нина. По такому случаю могла раньше. Не выгонит. (Клаве).Сходи!
Валя. Ладно, я схожу. А если её нету там?
Нина. Ему всё расскажи. Представишься, расскажешь. У него машина, между прочим,– смотается. Уж он-то её увезет... Если она ещё там.
Валя. А если
Нина. Вернёшься. Решим!
Валя. А фамилия? Я же не знаю... И номер комнаты?
Клава. Фёдор Иванович. По технике безопасности. Найдешь!
Валя уходит.
В лесу, на поляне.
Уже порядком стемнело. Зинуля сидит на своем пеньке, сжавшись с мрачной решимостью в глазах. Готовясь провести всю ночь в лесу, она вооружилась– у пенька, под рукой справа лежат две увесистые кирпичины, слева – кусок ржавой арматуры. Возникает шум приближающегося легкового автомобиля. Шум нарастает, полоснул свет фар по пеньку, по Зинуле, машина останавливается где-то совсем близко. Хлопает дверца. Зинуля, подхватив арматурину, приподнимается. Появляется Фёдор Иванович– по возрасту он годится Зинуле в отцы, ему не меньше сорока, с небольшим животиком, лысоватый, невысокого роста. Идёт и улыбается. Зинуля, узнав, встрепенулась, но тут же, отбросив железяку, быстро опускается на пенёк. На приближающегося Фёдора Ивановича смотрит настороженно.
Фёдор Иванович (останавливается перед Зинулей, добродушно).Ну, здравствуй...
Зинуля (хмуро).Здравствуйте. Кто вам сказал, что я здесь?
Фёдор Иванович. По радио передали. Я сейчас проезжал, там демонстрация целая... У дома... Этого... Твоего обидчика. Несут лозунги: «Руки прочь от Зины Коптяевой!»
Зинуля насупилась.
Фёдор Иванович (смеётся).Ну, хватит, чертик в юбке... Сама послала за мной, а теперь изображаешь?
Зинуля. Что? Я за вами никого не посылала. Не надо врать. Я никого не посылала!
Фёдор Иванович. А Валентина Семеновна?
Зинуля. Какая Валентина Семеновна? Валька, что ли? Я не посылала! Я никого не посылала, мне никто не нужен!
Фёдор Иванович. Откуда же ей стало известно имя-отчество, номер комнаты... Если не посылала? Вроде мы с тобой договаривались – никому ничего. Как же так?
Зинуля. Я свободный человек – захотела и сказала! Уезжайте! (Поворачивается спиной).
Фёдор Иванович (заходит с другой стороны, натыкается на кирпичину, смеётся).Боевые доспехи можно отодвинуть?
Зинуля не отвечает.
Фёдор Иванович (отпихнув ногой кирпичи, присаживается перед Зинулей на корточки. Ласково).Посмотри на меня... Эй! (Ткнул её в плечо).
Зинуля молчит.
Фёдор Иванович. Ну, подними глаза! (Рукой приподнимает подбородок).
Теперь она вынуждена смотреть на него.
Фёдор Иванович. Я сейчас уберу руку – голову не опускай.
Зинуля молчит.
Фёдор Иванович. Имей в виду, если ты голову опустишь – я её снова подниму. Так что опускать смысла нет. Поняла? (Убирает руку от подбородка).
Зинуля голову не опускает.
Фёдор Иванович (с иронией).Лучшего места не нашла, чтобы выразить свои гражданские чувства? (Вздыхает).Сколько раз ты была у меня? Десять-пятнадцать, да?
Зинуля не отвечает.
Фёдор Иванович. Видишь, сколько я ночей потерял. Зря! Мы же с тобой больше разговариваем, чем занимаемся любовью, извини, когда ты приходишь ко мне. Я считал, что это моё оправдание перед тобой. Ты молодая девушка, я уже лысый... Заставляю тебя существовать в казарменном режиме – в пять подъем, шагом марш! Но зато я думал, я тебя уму-разуму научил, помог в чем-то разобраться, понять, усвоить, не быть такой глупенькой-глупенькой, какой тебя выпустили в жизнь твоё родители – романтики-моряки! Отец твой, боцман с острова Сахалин! Оказывается, я напрасно старался! Мне тогда оправдания нет! Я тогда просто обыкновенный плут, мелкий грешник. А я о себе лучшего мнения, прости, пожалуйста, за хвастовство! Вставай – пойдём...
Зинуля покачала головой.
Фёдор Иванович. Не намерена вставать?
Зинуля. Нет.
Фёдор Иванович. А можно, я тебе скажу, почему ты не хочешь вставать?
Зинуля. Я знаю, почему.
Фёдор Иванович. Не знаешь. Я знаю, а ты не знаешь. Я про тебя в тысячу раз знаю больше, чем ты про себя знаешь.
Зинуля. Не в тысячу. Меньше... (Чуть улыбнулась).
Фёдор Иванович. Дай я тебя поцелую... (Притягивает к себе).
Зинуля отстраняет его.
Фёдор Иванович. Вот когда ты улыбаешься сквозь слёзы, это прекрасно! Тебя надо специально бить, чтобы ты плакала, а потом улыбалась сквозь слёзы... (Смеётся).
Зинуля. Меня уже сегодня били.
Фёдор Иванович. А теперь ты с этого пенька наносишь ответный удар, да?
Зинуля не отвечает.
Фёдор Иванович. Ой, детка!.. (Помолчав).Так вот, чтоб ты знала: ты здесь сидишь только по одной-единственной причине. Потому что ты села! Сесть легко, встать трудно. Это давно известно. Зина Коптяева объявила ультиматум! Как же она может встать? Что скажут люди, если она встанет? Это же позор, полное поражение, стройка обхохочется! Так?
Зинуля. Нет, не так.
Фёдор Иванович. Так, так. Только все наоборот: вот если ты здесь досидишь до утра, тогда обхохочется стройка. И всю жизнь будут на тебя пальцем показывать: вон идет та сумасшедшая, которая на пеньке сидела. А завтра вечером во всех общежитиях этого города, а он состоит из одних общежитий, этот город, будет написано пять тысяч писем. (Передразнивает).«Ой, а тут у нас вчерась одна девка-то что учудила – села на пенёк в лесу. И заявила...» Как фамилия шоферюги, который тебя обидел?