Зирн без охраны, дворец Дженгик горит, Джон Вестерли мертв
Шрифт:
Голова его запрокинулась. Черты лица исказила смерть.
Зирн потерян! Мысли мои бешено неслись. Это значит, что открыт Верхний Звездный перевал, отрицательные аккумуляторы бездействуют, робосолдаты повержены. Зирн был раной, сквозь которую вытекала кровь нашей жизни. Но должен же быть какой-то способ выбраться?
Президент Эдгарс поглядел на райский телефон.
— Райская приемная. Мисс Офелия слушает.
— Это президент Эдгарс, с Земли. Я должен немедленно поговорить с Господом Богом.
— На данный момент Он покинул свой офис и связаться с Ним невозможно. Могу я вам чем-то помочь?
— Ну, видите ли, — сказал Эдгаре, — у меня на руках серьезная катастрофа. Я хочу сказать, что всему конец.
— Всему? — переспросила мисс Офелия.
— Ну, не в буквальном смысле. Но нам тут точно конец. И Земле, и всем вокруг. Если бы вы помогли мне обратить на это внимание Господа…
— Поскольку Господь всезнающ, то, я уверена, Он уже осведомлен об этом.
— Я тоже в этом уверен. Но я полагал, что если я смогу побеседовать с ним лично, только один раз…
— Боюсь, что на данный момент это невозможно. Но вы можете оставить сообщение. Господь бесконечно милостив и честен, и я уверена, что Он рассмотрит вашу проблему, как только у Него выдастся время, и сделает то, что сочтет справедливым и благим. Знаете, Он просто чудесен. Я люблю Господа.
— Как и мы все, — печально согласился Эдгаре.
— Еще что-нибудь?
— Нет. Да! Вы не могли бы соединить меня с мистером Джозефом Дж. Эдгарсом?
— А кто это?
— Мой отец. Он умер около десяти лет назад.
— Извините, сэр, но это не разрешено.
— Не могли бы вы хотя бы сказать, он с вами или где-то еще?
— Прошу прощения, но подобную информацию мы не разглашаем.
— Ну так скажите хотя бы, есть там у вас хоть кто-нибудь? Я хочу сказать, есть вообще эта самая загробная жизнь? Или, кроме вас с Господом, там наверху и нет никого? Или просто кроме вас?
— За информацией касательно загробной жизни, — ответила мисс
Зазвенели колокольчики. Потом в трубке воцарилась мертвая тишина.
— Что сказал большой начальник? — осведомился генерал Мюллер.
— Ничего я не получил, кроме отговорок от секретарши.
— Лично я не склонен к суевериям вроде веры в Бога, — заметил генерал. — Даже если это и правда, не верить в Него полезнее для здоровья. Ну что, продолжим?
Они продолжили.
Свидетельство робота, который мог быть доктором Заком:
«Истинная моя личность остается для меня тайной, и тайну эту при нынешних обстоятельствах вряд ли удастся раскрыть. Но я был во дворце Дженгик. Я видел, как мегентские воины лезут через алые балюстрады, переворачивают церемониальные бронзовые котлы, ломают, убивают, рушат. Губернатор погиб с мечом в руке. Терранская гвардия заняла последний рубеж у Скорбной цитадели и сгинула до последнего человека в страшном бою. Придворные дамы защищались кинжалами столь ничтожными, что защита эта была лишь символической. Им была дарована легкая смерть. Я видел, как пламя пожирает серебряных земных орлов. Я наблюдал, как дворец Дженгик — этот шедевр архитектуры, символизирующий размах земного владычества, — беззвучно рушится в прах, из которого восстал. И понял я, что все потеряно и что Терре — планете, чьим верным сыном я себя считаю, несмотря на то что был я (скорее всего) создан, а не сотворен, произведен, а не рожден, — что божественной Терре судьба уготовила быть уничтоженной дотла, пока не сотрется даже память о ее памяти.
Ты сам сказал: „В глазу его взорвалась звезда". В эти последние часы я должна любить тебя. Слухи сегодня кишат, и алеет небо. Я люблю, когда ты поворачиваешь голову вот так. Может, и правда, что мы лишь мякина меж стальных жерновов жизни и смерти. Но я предпочитаю следить за временем по собственным часам. И я лечу в лицо очевидному, лечу с тобой.
Это конец, я люблю тебя, это конец».