Златоборье
Шрифт:
— Отдай жемчужину! Отдай жемчужину! — выла по-кошачьи, но человеческим голосом.
Даша спросонья поглядела на окно, а там глазища с блюдца фосфорически горят. Горят, но всё равно будто слепые. Свет двумя лунами бродит по сторожке, Дашу ищет.
Даша голову под одеяло, сверху подушкой закрылась. Рама дрожит, стекло позвякивает, того и гляди — лопнет и рассыплется. Проша с Сеней объявились.
— Она только пугает, — говорит Проша. — Ей в избу хода нет. Разве
Только про трубу помянул, умолкла кошка.
— На крышу прыгнула, — догадался Сеня.
— В трубу полезет?! — ужаснулась Даша.
— Тссс! — прошептал Проша и пропал вместе с Сеней.
В трубе и впрямь заскреблось, зашуршало, что-то ввалилось в дымоход и взревело басом:
— Мяяяу-уу!
Через окно было видно, как сыпались искры, синие с зелёным. И тишина. Уж так тихо сделалось, что было слышно: бобовый росток, поскрипывая, прорастает через и потолочные доски.
Кубарем, обнявшись, прикатились Проша и Сеня, лапки потирают.
— Мы ей тёмную в трубе устроили!
И вдруг явственно раздался скрежет зубов в подполье.
— Крысой обернулась! — охнул Проша. — Чего делать-то?
Скрежет становился громче да громче, а за окном не светало. Крыса! Мышей Даша не боялась, но крыса-то с кошку, а может, и много больше. Это ведь не совсем обычная крыса. Скрежет зубов был так близок, словно у самого уха рвали и точили несчастное дерево.
— Ку-кха-кхре-кху-у! — вскричал с насеста самозванец Петрушка — петушок.
Опять раньше времени, хрипло, второпях, чтоб Петра-то Петровича опередить. А под полом — писк, стон. И тишина. Тишина!
— Петрушка, голубчик! Золотое горлышко! — Даша готова была выбежать из дома, забраться на насест и подпеть торопыге — нарушителю петушиного этикета. Она заснула тотчас.
МАЛОПРИЯТНОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ
В дверь барабанили, а Даша спала и улыбалась во сне. Бум! Бум! Бум! Даша открыла глаза, вспомнила ночь и крикнула, ткнув кулачком в сторону двери:
— Нет тебя в помине и не было!
Бум! Бум! Бум! — продолжали колотить в дверь.
— Хозяин!
Даша спрыгнула с печи, сняла крючок с двери, но в сенях замерла, прислушиваясь.
— Кто? — спросила она, слыша, как на крыльце тяжело переступают ноги в сапогах.
— Хозяйка! — обрадовались стучащие. — Отвори, пожалуйста. У нас бумага к леснику.
Мы мелиораторы.
— Мелиораторы?! — вскрикнула Даша.
— Ну да, мелиораторы. От комарья вас избавим.
— В Златоборье комаров очень мало, — сказала Даша, не торопясь отворить дверь. — Лесника нет.
— А нам он ни больно нужен.
Даша отворила дверь. На крыльце стояли двое, бородатые, с рюкзаками. Даша была рада гостям, хоть они и мелиораторы-осушители. Колдунья не посмеет явиться к дому, где поселились городские взрослые люди.
Принесла со льда две кринки молока, сливки размешала, чтоб вкуснее пилось.
— Кушайте.
Молоко гостям понравилось, и мёд, и чай. После завтрака осушители устраивались. Спать решили на сеновале. Люди они были деловые. Расстелили спальные мешки, взяли инструменты и, не откладывая дела на завтра, отправились на Чёрное озеро.
Даша места себе не находила. Где же дедушка? Не заблудился ли он в нехожем лесу? Не держит ли его с Ноем Соломоновичем, окружив со всех сторон, коварная топь? Может, им помощь нужна?
Печали печалями, а хозяйство не ждёт. Для гостей Даша приготовила такой обед, что сама пальчики облизывала.
Тут воротились из лесу осушители. Разложили на столе карту, обсуждают, что видели.
— Задача у нас на удивление простая, — сказал один. — Воду из Семиструйного ручья надо отвести в Певун-ручей.
— Туда же проведём канал из озера, — подхватил другой. — Озеро лежит выше. Удивительно удобное место для мелиорации.
— Я думаю, надо прорыть два канала.
— Ишь, размечтался, — сказал второй. — Сначала рельефы надо изучить. Но я с тобой согласен дело стоящее. Работы по осушению Златоборья можно начать уже в этом году, а на следующий — здесь уже пахать будет можно.
Даша не перенесла такого разговора, вышла в сени, потом в огород. Что же делать? Как помешать осушителям? Потёрла колечко. Прилетел Ворон.
— Нельзя ли сыскать моего дедушку? — спросила Даша.
Ворон голову опустил.
— Прости нас. В Проклятый лес птицы Златоборья не летают. Ты — человек, — сказал Ворон. — Думай.
— Хозяйка! — звали осушители. — Гости обеда заждались. Они были веселые люди.
— Ах, вас попотчевать?
БЕДНЯГИ
От борща шёл такой зовущий парок, пышный ноздреватый хлеб лежал такими аппетитными ломтями, что берись за ложку и ешь за обе щеки. Даша ставила сметану, тарелки с солеными груздями, с рыжиками, огурцы с грядки, укроп, салат, редис.
— Пиршество! — радовались осушители.
Один из них, заведя ложку в тарелку, любовался золотисто-рубиновым цветом борща.
— Такая юная и такая мастерица! — похвалил он Дашу, поднося ложку ко рту: