Злая империя
Шрифт:
— При всем моем уважении, Джонас, ты являешься частью преступной организации. Я бы поставила деньги на то, что это неправда.
Странный звук вырывается из его горла, в то время как рука Тоби сжимает мою, веселье и гордость вспыхивают в его глазах. Хотя, кажется, подспудный страх никогда не уходит.
— Я оставлю тебя, чтобы ты наверстал упущенное. Я уверена, вам есть, о чем поговорить.
Наклоняясь, я целую Тоби в щеку. — Я пошлю одного из парней сюда.
Какая-то часть меня хочет сделать из себя настоящую
Только когда я выскальзываю из комнаты и делаю большой глоток воздуха, я понимаю, что на самом деле я не дышала.
Избавляясь от отвращения, от необходимости смотреть этому ублюдку в глаза, я спускаюсь обратно к Себу.
— Что не так? — Спрашивает он, как только я вхожу. И Тео, и Алекс немедленно вскакивают на ноги.
— Э-э… что заставляет тебя думать, что что-то не так? — спрашиваю я, не уверенная, ужасаюсь я или впечатлена тем, как быстро он может прочитать меня.
— Ты белая как полотно.
— Я в порядке. Я только что имела удовольствие познакомиться с Джонасом.
— Он здесь? — спрашивает Алекс, выглядя шокированным.
Мы с Себом обмениваемся взглядами. Насколько я знаю, только мы двое осознаем, насколько плоха ситуация с семьей Тоби.
— Д-да?
— Этот ублюдок никогда не появляется, когда он нужен Тоби. Он что-то замышляет.
Он выходит из комнаты прежде, чем я успеваю вымолвить хоть слово.
— Иди сюда, детка, — говорит Себ, протягивая мне руку.
Только когда я подхожу к нему, я замечаю, что он одет. — Куда-то идешь?
— Да, дома со своей девушкой.
Мой желудок трепещет от его слов, и мои губы растягиваются в улыбке.
— По крайней мере, он выбыл из строя на некоторое время. Я мог бы обрести немного покоя, — бормочет Тео, но мы оба игнорируем его.
— Ты уверен, что можешь уйти?
— Принцесса, — предупреждает Себ. — Ты выписалась после того, как тебя ударили ножом, и села на дальнемагистральный рейс. У меня чистое пулевое ранение…
— И разорванные швы, — добавляю я, просто чтобы подчеркнуть его упрямство.
— И разорванные швы, — повторяет он. — И я просто иду домой, чтобы за мной присмотрела моя частная медсестра.
— Понимаю. И чего именно вы ожидаете от этой медсестры, чтобы она сделала для вас?
— И это мой сигнал уходить, — говорит Тео, поднимаясь со стула и направляясь к двери. — Я буду ждать в машине.
Себ даже не поднимает глаз, когда его друг уходит.
— Вот я и подумал, — говорит он, проводя пальцами вверх по моему бедру. — Если бы я заказал тебе одну из этих маленьких униформ медсестры, ты могла бы—
— Хорошая попытка, придурок.
— Я спас тебе жизнь, детка. Небольшая признательность прямо сейчас имела бы большое значение.
Смех вырывается из моего горла. — Да, конечно, большой парень. —
— Я нужен тебе, детка, — рычит он, его глаза удерживают мои, когда его губы, а затем и язык касаются моей кожи.
Мой желудок сжимается, когда жар расцветает у меня между ног.
Будь он проклят.
— Почти так же сильно, как ты нужна мне.
— Себ. — Это должно было прозвучать как предупреждение, но это не более чем хриплый стон.
— Если бы я не думал, что Дженис должна была вернуться с минуты на минуту с моими лекарствами, тогда я мог бы предложить тебе что-нибудь с этим сделать. — Он толкает мою руку ниже, пока у меня не остается выбора, кроме как обхватить пальцами его твердость.
— Себастьян. — На этот раз в его имени немного больше силы.
— Прошло несколько дней, детка. Я здесь умираю.
Закатив на него глаза, я вскакиваю и убираю руку как раз вовремя, чтобы Дженис присоединилась к нам.
Она бросает один взгляд на наши виноватые лица и качает головой, на ее губах играет веселье.
— Готов отвязаться от меня, молодой человек? — спрашивает она Себа, не сводя с него понимающих глаз.
Я не знаю, в чем его проблема с ней — она всегда была мила со мной. Но тогда мне тоже не понравился Себ, когда я впервые познакомилась с ним, так что, возможно, мне не стоит удивляться. Он может быть высокомерным придурком, когда захочет. И я могу только представить, какой занозой в заднице он был, когда я заставила его жить в коридоре.
Сожаление захлестывает меня за то, как я обращалась с ним во время моего пребывания в больнице, но потом я вспоминаю все, что он делал со мной, и это начинает понемногу отступать.
Да, мы почти такие же плохие, как и все остальные.
— У меня есть твое обезболивающее, которое ты примешь, — заявляет она, пронзая его понимающим взглядом.
— Да, мэм, — саркастически отвечает он.
— Не волнуйся, я прослежу, чтобы он их принял, — говорю я ей.
— Хорошо. Послушай ее, Себастьян. У нее хорошая голова на плечах.
— У нее много хороших черт на теле, Дженис.
— Господи Иисусе, — бормочу я, хватая некоторые из его вещей, которые все еще разбросаны по комнате, и запихивая их в его сумку.
— Ты храбрая женщина, ты знаешь это? — спрашивает она меня, передавая мне пакет из аптеки.
— Храбрая или глупая. Присяжные еще не пришли к выводу.
Она посмеивается, направляясь к двери.
— С вашими документами все в порядке, молодой человек. Ты свободен уходить. И, — добавляет она, прежде чем исчезнуть за углом, — я буду счастлива никогда больше не видеть вас двоих в одной из моих кроватей. — Она пронзает нас строгим взглядом, прежде чем снова оставить нас одних.