Злая Кровь (CИ)
Шрифт:
– Не тяни.
– У орков, особенно степных, таких как я, неимоверно силен голос крови. Чтобы ты понимала, о чем говорю, я расскажу тебе о наших шаманах. Они есть в каждом племени, а мы называем это передвижным городом, поскольку нигде подолгу не задерживаемся, а население у нас не маленькое. Каждый шаман, это правая рука ярла и самый уважаемый орк в племени. Им становиться не самый талантливый и сильный, а наиболее мудрый из тех, у кого нет тяги к роду, чтобы он мог размышлять трезво и принимать взвешенные решения,
– Я понимаю, что такое родственные чувства, но, по-моему, умение думать от них никак не зависят?
– Не понимаешь, - усмехнулся орк, - мы не просто ощущаем присутствующего рядом выходца из нашего племени, это на уровне физических ощущений. Мы способны различить холод, радость, боль, даже вкус еды, если он сильно выражен. Как понимаешь, это несколько мешает думать рационально, сильная эмоциональная привязка.
Я молча жевала губы: кто бы мог подумать, что такие большие и сильные орки могут оказаться настолько чувствительными, ну по крайней мере, по отношению друг к другу. Видя мое небольшое замешательство, Шармад не стал ничего комментировать, просто продолжив свой монолог:
– Как-то давно, по неизвестной причине, наш племенной шаман посоветовал ярлу Шииниду отдать своего младшего сына во имя великих целей магу и исследователю Лукасу Шимаре. С ним никто не стал тогда спорить, хотя сердце ярла разрывалось на части, но авторитет шамана, как всегда, перевесил. Его духи, с которыми он постоянно общался, сказали, что это изменит судьбу всех степных орков.
Что же это делается: я ведь наивно полагала, что это только мне приписали в предки сумасшедшего родственника. А все гораздо прозаичнее: дело в самом мире, здесь психов просто поставили на поток.
– Ну и как? – исключительно в рамках научной ценности поинтересовалась я, - судьба-то изменилась?
– Ты не поверишь, но кардинально, - орк обнажил длинные, явно выпирающие клыки и чуть сузил раскосые светло-карие глаза, - с теми дивидендами и протекцией, что маг выдал за сына ярла, совсем не удивительно, что сегодня мы служим верой и правдой одной из сильнейших корон. Своих земель, которые, вы люди ассоциируете с Родиной, у нас нет. В этом отношении мы предпочитаем быть свободными.
Немного подумав, я была вынуждена согласиться с Шармадом: уверенность в завтрашнем дне действительно неплоха награда.
– Все замечательно, но ты ведь не зря сделал акцент, что орки чувствуют родственную связь? И дело совсем не в ваших шаманах.
– Сообразила, - хмыкнул Шармад скорее с удовольствием, чем с удивлением, - я уж думал и это пропустить. Так вот, Тарантес, это тот, о ком ты спрашивала, был младшим сыном моего дедушки в четвертом поколении.
Я почему-то думала, что лимит потрясений для меня на это день закончился еще утром, в кабинете ректора, поэтому к такому оказалась не готова. А орк, воспользовавшись моей секундной
– Не поверишь, но очень сложно смотреть на тебя, на себя и искать родственные связи, - пытаясь выбраться из железных рук орка, пропыхтела я тому прямо в хищно вытянувшееся ухо.
Вообще у орков уши были чуть больше, чем человеческие и так забавно топорщились, что напоминали овчарок. Монстр с роскошной бронзовой кожей, по мягкости и шелковистости уступающий разве только новорожденному, не стал сразу освобождать меня и весело отозвался в ответ:
– Хочешь сказать, что может быть между чудовищем и красавицей?
Я, наконец, кое-как сумела выпрямиться и с достоинством поправила:
– Против красавицы ничего не имею, но до монстра ты немного не дотягиваешь. У вас, орков, какая-то своя, немного дикая, стихийная красота, хотя в первую встречу ты меня немного напугал, не скрою. Но ты прав, так сразу принять новую информацию я пока не могу.
– Да не принимай, от твоего отношения все равно ничего не измениться. Но, честно говоря, я тебе немного завидую, - чуть помолчав, мужчина некоторое время собирался с мыслями и произнес:
– Ты не понимаешь, что такое ощущать своего родственника, даже очень дальнего, в котором едва соберется горстка твоей крови. Это постоянная, ничем не прерывающаяся эмпатическая связь. Хотя я должен быть доволен, что чувствую тебя не явно, а отголоском.
– Ничем? – тут же усомнилась я, - даже смертью?
Орк устало прикрыл глаза, наверное, мои вопросы казались ему бестактными, но меня и правда, это очень заинтересовало. Не каждый день у меня появляются родственники из других миров.
– Мы чувствуем даже ушедших на покой родственников, но, конечно, не так остро, как живых.
Для простого обывателя все это звучало немного жутковато, и я против воли передернулась. Шармад видел мое отношение к этой теме, но неумолимо продолжил:
– Увидев тебя на испытаниях первый раз, я чуть с ума не сошел, не понимая, что со мной происходит и только потом узнал твою историю от ректора, когда сам подошел к нему обсудить твою персону. Как только прозвучало имя Лукоса, у меня в голове тут же все встало на свои места и это успокоило.
– Ты лучше скажи, насколько сильно ты меня чувствуешь? Потому что все это звучит странно, поскольку если во мне есть эта кровь, то я хоть что-то должна чувствовать. Но этого нет!
Орк оглядел усердно занимающихся в сторонке курсантов и вернулся к беседе уже с несколько скучающим, равнодушным видом.
– Ты и не должна меня чувствовать, подобные связи доступны только мужчинам. Женщины у нас занимают более выгодные позиции, им ни к чему испытывать эмоциональные муки. Хотя, конечно, я чувствую тебя намного глуше, чем своих родных братьев, можно сказать скорее предугадываю.