Злая кровь

Таничева Елена

— Частенько — это как? — Нина представила вдруг, как к моргу подгоняют закрытые фуры, битком набитые телами.

— Ну, случаев десять за год бывает. Подписываем бумагу о неразглашении и сжигаем без ведома близких.

Десять случаев в год — это частенько?

Что ж, жизнь в стране явно налаживается.

— Что скажешь? — спросил Мишель, когда они с Ниной покинули морг и сели в машину.

— Очень странное убийство, — сказала Нина. — Скорее всего, и впрямь какой-то ритуал. Нужно осмотреть кладбище, поискать магические знаки. Если оперативники решили, что это дело рук сатанистов, значит, они нашли какие-то улики…

—

Не обязательно, — возразил Мишель. — В убийствах на кладбище сатанистов подозревают первым делом.

— Верно. Но я уверена, что это кто-то из наших. Кто-то, занимающийся колдовством.

— Хочешь поехать со мной?

Нина помолчала.

— Не особенно. Может быть, справишься сам?

— Конечно.

Мишель не настаивал, он видел, что посещение морга далось напарнице тяжело, не стоит мучить ее и дальше. Пусть возвращается в свою библиотеку, там от нее больше толку.

— Странно, — сказала Нина, — зачем захватывать целый автобус? У водителя наверняка «маячок» в машине; если автобус идет не по маршруту, в диспетчерской могут заподозрить неладное, начнут вызывать шофера по рации, а тот молчит… Пошлют кого-нибудь к кладбищу и сорвут захватчику весь спектакль…

По мнению Мишеля, это было неважно. Вампир мог точно так же заворожить первых встречных на улице, и те послушно пошли бы за ним на кладбище, но вариант с автобусом был удобнее и быстрее… Важно было только то, что вампир очень силен: заворожить такое количество людей весьма не просто.

Уж Мишель-то знал об этом.

3

Мишель приехал на кладбище в самый глухой ночной час, когда даже центр Москвы затихает. В помещении охраны горел свет: ужасное преступление не способствовало безмятежному отдыху сторожей. Мишель не стал близко подходить к воротам, он тенью перемахнул через забор и, не касаясь земли, пролетел между надгробиями к тому месту, где было совершено убийство.

Ваганьковское кладбище было открыто в страшном для Москвы чумном семьсот семьдесят первом году. Почему-то люди считают, что на старых погостах обожают селиться привидения и прочая нечисть. На самом деле, это не так. Чем больше старых могил, чем меньше свежих захоронений — тем кладбище спокойнее. Как, например, Ваганьковское. К тому же оно было многократно освящено — и в самом начале, и когда закладывали храм; плюс здесь хоронили многих церковных деятелей, так что земля тут тихая.

На новых же кладбищах, стоит только чернокнижнику неудачно провести обряд или кому-то из некромантов попытаться пообщаться с ушедшими, земля сразу извергает какую-нибудь дрянь. Чаще всего вурдалаков, иначе называемых гулями: они получаются из покойников, много грешивших при жизни. Душа такого мертвяка уже далеко… неизвестно, что там с ней, с душою. А тело легко становится сосудом для нечисти. И извергается мертвец из земли, превращаясь в мускулистую, когтистую, зубастую, стремительную, сильную, вечно голодную тварь. Днем вурдалаки закапываются в могилы и спят, а ночью выходят и ищут, кого бы сожрать. После них разве что несколько обглоданных костей можно найти, да и те по всему кладбищу растащены. А если живых людей не попадается — мало ведь любителей ходить ночью мимо кладбища — мертвецов из могил выкапывают и жрут. Опасные твари: даже вампир с трудом выстоит против дюжины вурдалаков. Хорошо еще, умом они обделены. И нападают только на

кладбище, да еще рядом с самой оградой.

А на старых кладбищах святая земля крепко мертвых держит. И нечисть отторгает. Мишелю тут было некомфортно, но иначе, нежели на страшном Пискаревском. Здесь земля светилась, чудилось даже, что вот-вот подошвы загорятся от соприкосновения с ней.

Он знал, что не загорятся, однако ощущение на редкость неприятное…

На месте убийства оказалось так сильно натоптано, что можно было не осторожничать. Прошли сутки, кровь впиталась в грунт и даже была припорошена свежим снежком, но все равно тяжелый терпкий запах еще поднимался от дерна в тех местах, где ее пролилось особенно много — там, где, собственно, и лежали тела. Пахло не только кровью, но и разложением. Хм, странно для такой морозной погоды…

Мишель подлез под ленточку милицейского ограждения, приблизился к треснувшему надгробию, возле которого нашли женщину с проломленной головой, и наклонился. Сгусток крови на месте удара о камень и клок прилипших черных волос. Действительно, женщину отбросили с огромной силой, даже камень треснул, что уж говорить о черепе. Только вампир обладает такой мощью.

Так… Женщина лежала здесь… а чуть в стороне тело мужчины… Там — еще одно тело. А вот тут — одиннадцать трупов были положены тесно, как в братской могиле. Нет ли в их расположении логики? Одиннадцать — впритык друг к другу. Пять — вокруг… Нет, не вокруг. Вроде бы, тела разбросаны совершенно хаотично… Одиннадцать и пять. Что это может значить?

Мишель достал лист бумаги и карандаш и быстро набросал план местности, крестиками обозначив расположение тел. Вот бы еще знать, как они лежали, в каких позах. Может быть, их руки указывали на что-нибудь? Или повернуты они были как-то по-особенному? Милиция наверняка фотографировала, надо будет заглянуть в материалы дела…

Если здесь действительно отправляли темный ритуал, на земле должны остаться магические символы. Колдуны редко без этого обходятся. Но ничего похожего на обычные атрибуты колдовства Мишель не нашел. Даже если какие-то знаки и были начертаны на земле, их безнадежно затоптали. Вот зараза.

Похоже, поездка на кладбище не даст никаких результатов.

А впрочем…

Мишель достал телефон и набрал номер.

— Филипп? Это Мишель… Ты не очень занят? Сможешь помочь?

4

«Бугатти» остановилось у западной стены кладбища, лихо заехав боковыми колесами на тротуар. Дверца со стороны водителя отворилась, и из автомобиля вышел Лоррен. Он был одет не по погоде, зато стильно: кожаные штаны, черная обтягивающая футболка и короткая куртка. Длинные ухоженные локоны шевалье стянул в хвост на затылке. Выглядел он недовольным — не иначе, Мишель оторвал его от важных дел. Ага, с Филиппом.

Следом за Лорреном из машины выбрался и сам Филипп Орлеанский. Обманчиво рассеянный и небрежный, принц был одет как обычно — будто собрался на вечеринку с садо-мазохистским уклоном: он был в узких черных брюках, в сапогах до колен и в расстегнутой на груди рубашке с кружевами. Впрочем, из уважения к погоде принц набросил на плечи кашемировое пальто.

— Свидание на кладбище! — игриво улыбнулся он. — Мишель, ты становишься романтичным, и мне это нравится!

— Опять убийство, Филипп. И, похоже, его снова совершил кто-то из наших.