Зло побеждает зло
Шрифт:
Самое лучшее - бить вождем! Прикинул в руке завернутого в грубую бумагу Ильича - килограмма четыре лучшего каслинского чугуна. Едва слышно пробормотал, зло, по русски:
– Хоть одного завалю.
Воображение живо изобразило два распростертых на ступенях трупа. Один, как и задумано, с проломленной головой, а вот второй, истыканный со всех сторон пулями - персонально мой. Мда, не лучше ли сдаться? Телефон в кармане, немецкий паспорт там же. Есть неплохой шанс получить на Шпалерке камеру повышенной комфортности...
– Проверят документы и отпустят?
– вклинилась
– Мы же ничего плохого не сделали?
Уф-ф-ф! Да ведь она права! Мы пока еще не на Соловках! С какого перепугу я решил, что нас с налету примутся хватать, вязать и тащить? К иностранцам отношение трепетное, да и телефон в моем кармане не слишком похож на баллон с ипритом. Впору с улыбкой спуститься навстречу, помахать книжечкой с тисненым на обложке орлом, выдать десяток матерных фраз на могучем германском наречии. А милиционеры в ответ поскребут в затылках мозолистыми пальцами и... отпустят восвояси?
– Черта с два!
– ответил я себе и Марте.
Абсолютно нечего делать честным туристам в советском доме. Поэтому для начала нас вежливо задержат, всего на пару часиков; тем временем вывернут наизнанку всю округу. И жильцов, и подвал, и тот самый чердак, в котором я на радостях едва присыпал шлаком и мусором тайник. А на винтовке, совсем некстати, свежие отпечатки пальчиков. Моих, что очевидно и характерно. От такой убойной улики даже в нормальном суде не отвертеться! А потом они докопаются до истории Обухова...
Что мы забыли в этой дыре, вот главный вопрос... так нужно дать ответ! Сломать их мозг, в клочья порвать шаблон. Еще не поздно!
– Скидывай шубу! Прямо сюда, на ступени!
– тишайшим шепотом, но резко скомандовал я.
Благородный мех стек с плечей Марты на заваленный подсолнечной шелухой гранит без малейшего промедления. Ордунг! Порядок! Ох, как мне повезло с ней! Ни слова возражения, ни тени сомнения. Надо - значит на самом деле надо.
– Раздевайся, быстрее, быстрее, как можно быстрее!
– поторопил, быстро срывая с себя пальто, обувь, пиджак, а за ним и брюки с трусами.
Взгромоздился прямо поверх соболей, резко подтянул девушку к себе на колени. Не таясь впился в знакомые губы длинным громким поцелуем:
– Komm ficken!
Если арестуют - то этот секс, возможно, последний в жизни! Мысль неожиданно разогрела меня, да так, что вместо притворного ерзания дело пошло по-настоящему. Марта изогнулась с послушным стоном, резко дернула на себя охватившие ее бедра руки.
– Fick mich!
Никогда прежде мы не начинали так резко, так быстро и так глубоко! Всего несколько бесконечно длинных мгновений, и уже сердца обоих готовы выскочить из груди от бешеного ритма любовной скачки - к пику, тому самому, в котором исчезают понятия ты и я, но остается одно целое "мы". Единый пульсирующий организм, ощущающий каждую клеточку партнёра как
– Арг-х-х!
Обессиленная Марта упала мне на грудь.
Краем глаз я заметил, как снизу, с противоположного лестничного марша, на нас безотрывно пялится колоритная милицейская парочка. Старый и молодой, оба в одинаковых тяжелых шинелях, тонкие длинные шеи торчат из воротников как карандаши из стакана. Лица худые, хищно заостренные, совсем как у здоровенных крыс, вдоль челюстей на щеках впалые полосы. В руке каждого - револьвер, с недоуменным бессилием опущенный вниз. На глазах застыло выражение... вот только чего именно, я так и не смог точно рассмотреть. Однако не сомневаюсь - подобного зрелища им не довелось видеть во всей их жизни.
– Тут тебе не "Астория", - прорычал в порыве гениальности, разумеется на немецком, но особо выделив последнее, не нуждающееся в переводе слово.
Затем, не выпуская Марту из объятий, медленно завалился назад.
Пусть весь мир подождет!
Подъездная дверь хлопнула через несколько минут. Советской власти подавай шпионов - иностранцы-извращенцы без надобности. Хотя совсем, как я было надеялся, бравые милиционеры не ушли. Они вежливо дождались нас на морозе, затем, неуклюже маскируясь, проводили до самой гостиницы. Хорошо хоть автограф не попросили!
Еще неторопливо и устало топая в гостиницу, я дал себе честное-пречестное слово - включить телефон только после ужина. Но прекрасно отогревшийся во внутреннем кармане пиджака LG дразнил при каждом движении, пришлось пойти на сделку с самим собой, поторопиться - в ресторан мы заявились первыми.
За убогой пародией на тирамису,** но под удивительно приличный кофе, я уже предвкушал забытое ощущение экрана под пальцами... планы сорвал Коля-переводчик. Мало того, что весь вечер пялился на Марту как козел на кочан капусты, так еще устроил прощальную вечеринку для членов немецкой делегации - не исключая нас. Причем подошел к процессу с несоветской обстоятельностью. А именно, от лица туроператора выставил на столики полдюжины бутылок вина, да не дешевого крымского, что по семь пятьдесят за бутылку, а настоящего ChБteau d'Yquem. Крайне неудачный выбор для дижестива, зато реально дорого - в меню "Астории" данная марка шла аж по полтиннику.
Причина мотовства представлялась более чем прозаичной. Всего-то просьба поставить автограф под пространной и ни к чему не обязывающей резолюцией для прессы, что-то вроде: "условия труда, соцкульбыт, зарплаты и прочие блага несравненно улучшились по сравнению с царским временем, большевики каждодневно ведут русский народ к прогрессу, просторным яслям и светлым детским садам". Фрау Кирхмайер, вспомнив про курсовую разницу, отказалась наотрез. Мне с притворным сожалением пришлось следовать ее примеру. Зато коммунисты из братской Германии подмахнули бумагу все как один. Мелочь? Отнюдь, скорее тонкая чекистская игра на человеческой психологии - далеко не всякий иностранец после подписи сможет публично обругать СССР в смертных или житейских грехах.