Зло под солнцем
Шрифт:
Он внезапно умолк: в комнату вошла Кристина Редферн.
Она выглядела, как всегда, очень спокойной, но держалась с легким налетом аффектации. На ней были белая теннисная юбка и голубой пиджак, подчеркивающий ее бледный, присущий блондинкам цвет лица. Она казалась очень хрупкой, но ее черты выражали решительность, храбрость и здравый смысл.
«Какая милая женщина, — подумал полковник. — Может быть, немного блеклая, но, во всяком случае, слишком снисходительная к своему ловеласу-мужу. Впрочем, он еще молод и успеет исправиться. Можно же один раз в жизни свалять
Он предложил миссис Редферн сесть и сказал:
— Миссис Редферн, мы вынуждены соблюдать заведенный порядок и, согласно требованиям расследования, спрашиваем у каждого, что он делал сегодня утром. Прошу меня извинить…
— Я прекрасно понимаю, — ответила Кристина Редферн мягким, хорошо поставленным голосом. — С чего следует начинать?
Слово взял Пуаро.
— С самого начала. Что вы сделали, встав сегодня утром?
— Дайте мне собраться с мыслями. Прежде чем спуститься завтракать, я зашла в номер к Линде Маршалл, и мы договорились встретиться в холле в пол-одиннадцатого и пойти на Чайкину скалу.
— Вы не купались до завтрака?
— Нет. Я делаю это очень редко.
Улыбнувшись, она пояснила:
— Я люблю входить в хорошо прогретую воду.
— А ваш муж купается сразу же, как встает?
— Да, почти всегда.
— Было ли это в привычках у миссис Маршалл?
— О нет! Миссис Маршалл принадлежала к тем людям, которые появляются на всеобщее обозрение только поздно утром!
Ее голос стал холодным и резким.
Пуаро изобразил смущение и извинился.
— Простите меня за то, что я вас прервал, мадам. Итак, мы остановились на том, как вы зашли в номер Линды Маршалл. Который был час?
— Я думаю, в пол-восьмого… Нет, немного больше.
— Мадемуазель Маршалл была уже на ногах?
— Да. Она как раз в этот момент вернулась к себе.
— Как? Откуда? — спросил Уэстон.
— Она сказала мне, что ходила купаться.
Эркюль Пуаро заметил, что, прежде чем ответить, она слегка заколебалась.
— Что было дальше?
— Я позавтракала.
— А потом?
— Потом я поднялась к себе в номер, собрала принадлежности для рисования и взяла альбом. А потом мы ушли.
— Вместе с Линдой Маршалл?
— Да.
— Который был час?
— Наверное, пол-одиннадцатого.
— Куда вы пошли?
— На Чайкину скалу. Это маленький пляж на берегу острова. Там мы и устроились. Я рисовала, а Линда загорала.
— Во сколько вы ушли оттуда?
— Без четверти двенадцать. В полдень я должна была играть в теннис, и мне нужно было переодеться.
— На вас были часы?
— Нет. Я спросила время у Линды.
— А потом?
— Я собрала свои вещи и вернулась в отель.
— А мадемуазель Линда? — спросил Пуаро.
— Линда? Она пошла купаться.
— Вы были далеко от моря?
— Да, довольно далеко от края воды, у подножия скал. Я устроилась в тени, а Линда на солнышке.
— Когда вы уходили с пляжа, мадемуазель Линда была в воде?
Кристина наморщила лоб, припоминая.
— Дайте вспомнить… Когда я закрывала коробку с рисовальным принадлежностями, она бегала
— Вы в этом уверены, мадам? Вы видели ее в воде?
— Да.
Она удивилась Пуаро, который так настоятельно расспрашивал ее об этой детали. Уэстон тоже был удивлен.
— Продолжайте, миссис Редферн, — попросил он.
— Я вернулась в отель, переоделась и присоединилась к остальным игрокам.
— К кому именно?
— Я играла с капитаном Маршаллом, мистером Гарднером и мисс Дарнли. Мы как раз закончили второй сет и начали третий, когда нам сообщили о… о смерти миссис Маршалл.
Пуаро опять вмешался.
— О чем вы подумали, мадам, узнав эту новость?
— О чем я подумала?
На ее лице проступило явное неудовлетворение.
— Да, о чем вы подумали? — настаивал Пуаро.
— Господи, — медленно сказала Кристина, — я подумала, что это ужасная смерть!
— Да-да, конечно… Но это реакция любого человека. Подобная смерть возмутит каждого! Я же хочу знать, какова была ваша личная реакция.
Она, казалось, не понимала его вопроса, и он добавил, глядя ей прямо в глаза:
— Мадам, я взываю к вашему уму, вашему здравому смыслу и способности суждения. За время вашего пребывания здесь, у вас наверняка сложилось определенное впечатление о миссис Маршалл, о том, какого рода женщиной она была.
Кристина осторожно ответила:
— Боже мой, когда живешь в одном отеле…
— Это вполне естественно, — сказал Пуаро. — Потому-то я и спрашиваю вас, мадам, действительно ли вас удивило то, как умерла Арлена Маршал?
— Мне кажется, теперь я понимаю, что вы хотите узнать, — медленно проговорила Кристина. — Что ж, я не испытала того, что можно назвать удивлением. Скорее, это было чувство отвращения. Она была одной из таких женщин, у которых…
— У которых может так сложиться судьба, — закончил за нее Пуаро. — Мадам, это самые верные слова из всех тех, что сегодня были сказаны в этой комнате. А теперь, не изволите ли вы, забыв о ваших личных чувствах, рассказать нам, что вы думаете о миссис Маршалл?
— Есть ли в этом теперь необходимость?
— Может быть…
— Что же вам сказать…
Она оставалась спокойной, но ее щеки слегка порозовели, и во всем ее облике наступила перемена. Теперь в ней было меньше светской женщины и больше просто женщины.
— Что ж, для меня она была презренным существом, неизвестно зачем живущим на свете, бессердечным и глупым. Она не думала ни о чем, кроме своих туалетов, мужчин и поклонников, которым они ее окружали. Она была совершенно бесполезной… привлекательной, да, очень привлекательной, но живущей пустой, бесцельной жизнью, одной из тех, которые могут плохо кончиться… Вот почему ее смерть не удивила меня! Эта женщина пробуждала самые низменные инстинкты во всех, кто приближался к ней… Она была из тех, которым хорошо только в скверне и низости, которые всегда оказываются впутанными в гнусные истории шантажа, ревности и преступления…