Зло с небес

Браун Дейл

– “Фокстрот Ромео”, это ваша цель.

– Есть. Я “Фокстрот Ромео”, прошу разрешения на процедуры “специалъная-девять”.

– “Фокстрот Ромео”, я “Сьерра-Петэ”, разрешение дано.

– Я “Фокстрот Ромео”, вас понял.

Голос Маккензи дрожал от возбуждения. Винсенти не смог сдержать улыбку. Разумеется, Линде не в первый раз приходилось руководить перехватом, пусть даже и ночным, но сегодняшний был для нее слишком важен. Он хорошо помнил свое первое подобное задание. Тогда ему достался заподозренный в шпионском полете китайский лайнер, который “сбился с курса” и пытался вторгнуться в пространство над военно-морской базой

Аламеда, что близ Окленда.

Да, тот успех был одним из многих, составивших его нелегкую карьеру. В авиацию Винсенти пришел в конце шестидесятых, после получения степени бакалавра политических наук в государственном университете Западной Вирджинии. А в колледже он занимался футболом. Тогда он считался неплохим спортсменом. Но, в отличие от своих товарищей по команде, заведомо обеспеченных приличной синекурой вроде продажи автомобилей, был вынужден тянуть лямку, и все кончилось поступлением в школу подготовки офицеров, которая в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году направила его на летные курсы. Оттуда он прямиком попал во Вьетнам, где с шестьдесят девятого по семьдесят третий сделал сто тринадцать боевых вылетов на истребителях-бомбардировщиках F-100 “суперсаблж” и F-40 “фантом”, а также занимал командирские должности в различных тактических подразделениях.

Вернувшись из Вьетнама, Винсенти обучался в колледже командного состава ВВС, затем нес службу в войсковых частях в Алабаме и Аризоне, но после второго развода был вынужден демобилизоваться из действующей армии. В семьдесят восьмом он получил место в калифорнийском отряде национальной гвардии. Не считая времени, проведенного в Германии в восемьдесят шестом и восемьдесят седьмом годах, Винсенти с тех пор совершал полеты на F-106S, F-40 и F-16 с авиационного терминала Фресно.

Воспоминания о тех полетах вернули его в действительность. Сейчас Линде Маккензи не следовало поддаваться настроению и забывать процедуры предстоящей операции. Нажав желтым пластиковым маркером несколько кнопок цифрового декодера, прикрепленного к его левой ноге, Винсенти произнес в микрофон:

– “Сьерра-Петэ”, я “Фокстрот Ромео”, удостоверьте радиоконтакт паролем.

– “Сьерра-Петэ” контакт подтверждает. Пароль “Индия”, – прозвучало в наушниках.

Ответ был правильный. Согласно инструкции, перехватчик, находящийся в непосредственной близости от преследуемого самолета, должен был идентифицировать радиосигнал, пользуясь ежедневно заменяемой карточкой с его личным магнитным кодом. Итак, Линда Маккензи все-таки допустила ошибку, руководя сегодняшней операцией, уныло подумал Винсенти. Ну что ж, для того и существуют ведомые, чтобы в любой обстановке прикрывать ведущего.

Увы, Линда была невнимательна. Она забыла выключить один тумблер.

При обычном перехвате прожектор в сто пятьдесят тысяч ватт, расположенный на левой части фюзеляжа, был предназначен для того, чтобы освещать цель, но “специальная-девять” предусматривала скрытое сопровождение, а значит, этот прожектор следовало выключить. Между тем его яркий луч, вдвое более мощный, чем посадочные огни любого лайнера, пронизывал пространство перед истребителем Линды, приближавшимся к преследуемому транспортнику, а Винсенти, летевший справа на пять миль позади нее и не имевший возможности воспользоваться прибором ночного видения, не замечал его света.

Аист первым увидел его – яркий свет далеко справа, за стабилизатором L-600, почти скрытый обтекателем

двигателя. Черный горизонт сливался с небом, и этот одинокий немигающий огонь был похож на луч лазера, нацеленный прямо в них. Он тронул Казье за руку и показал в сторону иллюминатора. Чтобы разглядеть его, бельгийцу пришлось привстать со своего кресла.

– Вижу, – сказал Казье.

В темноте трудно было определить расстояние, но, судя по яркости луча, самолет летел довольно далеко и намного выше их транспортника.

Однако прожектор принадлежал не пассажирскому самолету, Казье сразу это понял. Он двигался быстро, в точности повторяя их курс, но не пересекая его. Вне всякого сомнения, их преследовали.

– Плохи наши дела, Аист, – добавил Казье. – Эти ублюдки уже выследили нас. И, полагаю, послали вдогонку военную авиацию.

Аист ткнул пальцем в региональную карту Сан-Франциско и залопотал что-то невразумительное на смеси эфиопского, английского и испанского языков.

– Успокойся. Они ничего нам не сделают.

– Вот как? – Глаза Джефферсона Джонса, “Крулла”, уставившегося в иллюминатор, были так широко раскрыты, что в темноте отчетливо блестели белки. – Выходит, это военный самолет? Он нас собьет?

– Расслабься, Крулл, – небрежно бросил Казье. – Меня перехватывали десятки раз – американская таможенная служба, береговая охрана, агентство по борьбе с наркотиками и даже военные вертолеты, но никогда не стреляли. Не думаю, что в мирное время им дано право убивать людей без суда и следствия.

– Интересно, это было до или после того, как ты начал дюжинами мочить легавых и взрывать целые аэропорты? – спросил Крулл. – Что если на этот раз они позволят своим ребятам “ненароком” израсходовать парочку ракет?

Крулл махнул рукой в кромешную темноту за окном кабины, под которой простирались невидимые равнины восточной Калифорнии и горы Сьерра-Невада.

– Кстати, там не видать ни зги, командир. Самое подходящее место, чтобы укокошить горстку контрабандистов.

– Заткнись, твою мать. Понимал бы что-нибудь.

Чернокожий верзила пробудил его собственные опасения – сейчас, после стольких предупреждений, за которыми следовали все новые преступления, власти и впрямь могли прийти к решению убрать его. А кто справился бы с этой задачей лучше, чем военно-воздушные силы США? У него были враги во всем мире, в каждой стране, в каждом народе. Если кто-нибудь и пожалел бы о нем, так только кредиторы, вложившие деньги в его нынешнюю операцию.

Да, он вовсе не был уверен, что истребители не откроют огонь.

Казье задумался о маршруте полета. Его курс на восточные предгорья Сьерра-Невада давал возможность вскоре спрятаться от наземных радаров. На региональных штурманских картах рельеф местности обозначался через каждые тридцать миль, и ему надо было всего лишь прибавлять по пятьсот футов к каждой градуировочной линии – это дало бы возможность лететь в мертвой зоне радарного слежения, хотя и достаточно высоко над землей. Однако радары истребителей все равно засекли бы его там. Нужно было срочно найти какой-нибудь выход из создавшегося положения. Если перехватчикам прикажут открыть огонь, их цель будет видна, как на лад он и, а падение его самолета в любую точку на почти безлюдной границе Невады и Калифорнии не представляло практически никакой угрозы для местных жителей. Летчикам только и надо было, что улучить момент и нажать на гашетки.